Импортозамещение или экспортозамещение?
БОСС-профессия | Спецпроект: Импортозамещение
Текст | Дмитрий АЛЕКСАНДРОВ
Развитие процессов импортозамещения в России связано во многом с замещением экспорта.
В России термин «импортозамещение» сегодня используется зачастую как предмет спекуляций, сетует директор по развитию компании PROMT в России Юлия Епифанцева. «Мировой исторический опыт показывает, что страны, которые делали ставку на импортозамещение и закрывали свои рынки (например, Латинская Америка), в дальнейшем демонстрировали гораздо более низкие темпы роста, чем те страны, которые вели экспортно-ориентированную политику, как Юго-Восточная Азия», — отмечает эксперт.
И поясняет: продукт, создаваемый на экспорт, ориентирован на мировые рынки, и перед компанией, его производящей, стоит задача выпустить конкурентоспособный товар. Политика импортозамещения, проводимая без учета естественного органического развития глобального рынка, в конечном итоге вряд ли приведет к повышению качества конечного продукта или услуги.
«Важно не просто создавать свое ПО в рамках испортозамещения, но и ориентироваться на глобальный рынок информационных технологий, чтобы эти товары могли быть потенциально конкурентоспособными, — замечает г-жа Епифанцева. — Чтобы не получилось так, что товар, на который были потрачены существенные ресурсы для его развития, в дальнейшем оказался бы недостаточно хорош по сравнению с зарубежными аналогами».
По мнению Павла Рыцева, ИТ-директора ALP Group, импортозамещению ПО мешает то, что нормативная база, связанная с этим процессом, все еще носит декларативный характер. И то, что никому из участников рынка пока не ясно, как и какое именно программное обеспечение (ПО) будет применяться, как будет организовано формирование реестра российского ПО, насколько полным и самодостаточным он окажется, получится ли у западных компаний найти обходные пути (к примеру, регистрировать совместные предприятия, где российскими будут человеческие ресурсы, налоговые льготы, а западными — технологии) или же им действительно придется уйти с российского рынка. «Один из главных вопросов, требующих прояснения, по-прежнему в том, насколько методично государство станет контролировать соответствие принятому и установленному порядку, насколько последовательно пресекать попытки его нарушить, — убежден эксперт. — Однако я считаю, что даже во втором полугодии 2016 (и, скорее всего, далее) мы не увидим определяющего влияния постановлений, касающихся импортозамещения. Так как до этого момента наверняка не появится главного — реальной практики, подразумевающей целые цепочки замен ИТпродуктов. Причем замен не напрямую, «один в один», а продуманных и корректно замещающих привычный импортный (и проприетарный, если говорить об СПО, как об одном из путей импортозамещения) функционал».
Только появление реальной практики, по словам Рыцева, поможет начать предметно, а не отвлеченно говорить о том, по каким критериям нужно или не нужно выбирать ПО; какие функции там должны быть, а какие нет; каких решений хватает, а каких нет; кто это будет оценивать и контролировать, насколько эффективно пойдет процесс.
Импортозамещению, по мнению эксперта, поможет то, что по крупным блокам (операционные системы, СУБД и др.) через какое-то время будут созданы прецеденты и заработает так называемое прецедентное право (эту задачу можно решить вот так, а эту — вот таким и таким путем), но лишь в отношении крупных проектов и продуктов. При этом наработка такой «прецедентной базы» для крупных проектов может занять (и, скорее всего, займет) несколько лет.
Импортозамещению способна помочь и более активная и целенаправленная подготовка компаний-интеграторов к импортозамещению. Причем интеграторы должны работать не только с проприетарным отечественным, но и с ПО Open Source, создаваемым и развиваемым международным сообществом. Так, мы развиваем направление открытого ПО уже более пяти лет и имеем по нему высокие компетенции: для целого ряда инфраструктурных продуктов это третья линия техподдержки и возможность самостоятельно решать вопросы экспертного уровня.
Президент Ассоциации директоров по закупкам Андрей Черногоров считает, что качественному импортозамещению и восстановлению экономического роста в России мешает глубочайшая зависимость государственного сектора от западных инфраструктурных решений. Зависимость эту не снять одними лишь законами. Нужен системный подход по очищению кулуаров. «В нашей стране куда более мощная и острая игла не сырьевая, а именно технологическая, пронизывающая всю ИКТ-отрасль. — утверждает он. — Приведу самый свежий и опасный пример. Из-за очередных действий западного ИТ-гиганта, давно и плотно поселившегося в корневой системе нашей ИКТ-индустрии, участники госзакупок должны дополнительно заплатить Microsoft не менее 12 млрд рублей в 2016 году. Как такое возможно? Все очень просто. Подобные траты необходимы для продолжения корректной работы с электронной подписью на электронных торговых площадках, обслуживающих размещение госзаказа, , как известно, базирующегося на технологиях браузера Internet Explorer, ранние версии которого с января 2016 года перестанут поддерживаться компанией Microsoft».
Национальные закупки вновь оказались под угрозой, замечает Черногоров. На этот раз проблема коснулась «глубинного» ПО, которым пользуются все участники электронных торгов, а это более 600 тыс. организаций и физических лиц. В начале января 2016 года компания Microsoft объявила о прекращении поддержки всех версий браузера Internet Explorer, кроме последней, поставляемой в пакете с ОС Windows 7. Получать обновления безопасности и техническую поддержку будет только Internet Explorer 11 для Windows 7, 8, 8.1 и 10. Данное нововведение поставило под угрозу систему национальных закупок, ведь вся инфраструктура электронных подписей для проведения электронных торгов в российских государственных компаниях через ЭТП базируется исключительно на браузере IE, причем именно ранних его версиях. Это означает, что для корректной работы системы онлайн-тендеров госзаказчики обязаны сначала установить на компьютерах исполнителей своих торгов новую Windows 8. А это сопряжено с колоссальными финансовыми потерями.
Ежегодно в России совершается 5 млн электронных торгов, подчеркивает эксперт, а электронные подписи имеют не менее 3 млн субъектов. Мы имеем дело с нерыночными методами давления на отечественные компании. Для продолжения корректной работы в системе госзакупок они теперь обязаны не просто обновить браузер IE, но и купить по полной стоимости лицензию на новую ОС Windows. Речь идет о замещении не менее 1,5 млн рабочих мест, на которых работают исполнители госзакупок и используют при этом все предыдущие версии IE. Сегодня стоимость одной лицензии на новую ОС Windows составляет не менее 8 тыс. рублей. Это означает, что для продолжения стабильной работы в системе закупок участники суммарно должны будут потратить не менее 12 млрд рублей.
«История взаимоотношений сферы госзакупок с продуктами Microsoft началась еще в 2004 году, — поясняет г-н Черногоров. — Тогда гигант выпустил релиз свободно распространяемого набора средств разработки Platform SDK CAPICOM. CAPICOM можно использовать для цифровой подписи данных, подписывания кода, для проверки цифровых подписей, обработки данных в целях конфиденциальности, хеширования данных, шифрования и их расшифровки. Народные умельцы быстро адаптировали CAPICOM под нужды электронных верификаций для закупочных процедур, и уже в 2005 году модуль получил массовое распространение в закупках».
Однако с 2012 года, по его словам, Microsoft прекратил развитие модуля, но отечественные регуляторы по-прежнему предъявляли высокие требования к закупочным процедурам, поэтому с тех пор участники торгов занимались поддержкой системы электронных подписей, используя собственноручно создаваемые плагины. В то же время активное хождение получила отечественная разработка КриптоПро CSP, заточенная специально под ПО Microsoft.
Участники сферы закупок опытным путем установили, что модуль проверки CAPICOM работает нестабильно и не всегда корректно в версиях браузера IE старше 8.0. Вот почему браузер на рабочих местах исполнителей торгов до сих принципиально не обновлялся выше этой версии. «Госкомпании, не дожидаясь осложнения ситуации, сейчас пытаются перестраховаться и разработать новый плагин для работы с ЭТП, который был бы устойчивым для IE поздних версий. Но успешного результата можно ждать долго (минимум четыре–шесть месяцев), в то время как торги уже активно идут с начала года…», — резюмирует президент Ассоциации директоров по закупкам.
«Мы считаем, что проекты вроде акселератора GenerationS, корпоративным партнером которого является НПО «Сатурн», способствуют развитию инновационного рынка в стране, — отмечает директор по инновационному развитию НПО «Сатурн» Дмитрий Иванов. — Мы открыты к сотрудничеству с малым технологическим бизнесом. Первое, что мы можем, — это предоставить тестовую площадку. Это очень важно, потому что авторы смогут доработать свои решения с учетом опыта наших технологов и конструкторов. Второе — мы можем начать закупки. То есть компании, чья продукция пройдет нашу аттестацию, смогут поставлять нам ее напрямую. Третье — мы будем сопровождать эти проекты дальше, чтобы у них появились первые прототипы. Это необходимо, чтобы снять технологические риски. И, конечно, мы станем помогать с вхождением в разные фонды».
А вот мнение генерального директора НТЦ «Резина» Сергея Санкина: «Мешает доминирование на рынке «импортных» игроков. Простейший бытовой пример — X5 Retail Group N.V., сегменты которого просто не пускают отечественного производителя на свои прилавки. Прибыль ритейлеры считают в валюте, штаб-квартира у них сами знаете где.
И такие господа доминируют во многих секторах экономики. Пора наконец понять, что порядок на рынке наводит не невидимая рука, а администрация — штрафами или грубой физической силой. Невидимой рукой отечественный рынок можно только развалить».
Генеральный директор ООО «Трубы ХОБАС» Дмитрий Еременко утверждает, что «локализацией производства и защитой внутренних рынков занимаются многие страны, но никто не пытается делать это путем запретов и без анализа неизбежных потерь для экономики в целом. И планирования, которое не должно дать этим потерям стать безвозвратными. Как можно рассуждать о конкурентоспособности отечественного продукта, если для начала предлагается конкуренцию устранить как явление? Если цель — развитие промышленного производства, то надо начинать с вопроса: почему отечественная продукция проигрывала в условиях конкуренции? Для ответа не годятся теории о враждебном картельном сговоре, подтверждаемые только надуванием щек и неясными угрозами «проверить, выявить и наказать».
Для начала имеет смысл поучиться у тех, кому мы сейчас так явно проигрываем, уверен эксперт. «Может, вся наша национальная специфика заключается в бесконечном обсуждении и написании правил, ни одно из которых не выполняется по существу? — иронизирует он. — Громких рапортах о масштабных проверках, выявивших до 40% суррогатного бензина, то ли 80, то ли 25% «непонятного» сыра и внезапную смертельную опасность, исходящую от латвийских шпрот или голландских срезанных цветов, — доказательство эффективности проверок или отсутствия полноценной системы регулирования?» Чтобы победить, следует сначала признаться, что проиграл, и понять почему, а не искать оправдания и виноватых, убежден Еременко.
Директор по инвестициям АО «ВТБ Девелопмент» Александр Паршуков считает, что упавший рубль, несомненно, играет в пользу локального производства товаров относительно импорта. И в настоящий момент локализация стремится к тому уровню, который позволяет наличие свободных производственных мощностей.
Для дальнейшего роста импортозамещения необходимо, по его мнению, инвестировать в новые производственные мощности. На этапе роста экономики наше правительство достаточно пассивно относилось к стимулированию развития промышленности и технологий, исключая нефтегазовый сектор. В результате новых производств было создано немного, и сейчас просто нет достаточных мощностей, чтобы замещать те товары, импорт которых законодательно запрещен или невыгоден с финансовой точки зрения.
Новые инвестиции в производство, если бы они осуществлялись сейчас, смогли бы дать эффект лишь через два-три года. Но смельчаков, готовых строить заводы в разгар кризиса, очень мало, замечает эксперт. Предприятия ставят цели оптимизировать затраты на уже действующем производстве, сохранить существующие и найти новые рынки сбыта. Доступ к долгосрочному заемному финансированию, зависимость от иностранного оборудования и комплектующих и являют собой главные препятствия расширению мощностей.
Наличие инженерно подготовленных территорий для размещения предприятий также в дефиците в некоторых регионах. «Так, в Санкт-Петербурге наш индустриальный парк «Марьино» является единственной готовой площадкой формата greenfield, где функционируют и строятся новые производства, — подчеркивает г-н Паршуков. — И именно благодаря тому, что инвестиции в инженерную подготовку масштабной территории мы произвели в период роста экономики».
Московский предприниматель Алексей Павлюц считает, что «импортозамещение» сам по себе термин дезориентирующий. По его мнению, требуется не столько импортозамещение, сколько создание конкурентоспособных бизнесов по производству товаров и услуг, ориентированных не просто на российский, но и на мировые рынки. Российский рынок не так велик, и бизнесы, ориентированные лишь на него, всегда будут весьма ограничены.
Ключевые моменты, по словам эксперта, доступность инвестиционных ресурсов и простота экспортных процедур. «Никакое развитие при стоимости инвестиций под 20% годовых невозможно, потому что в этом случае проценты по кредиту дают огромный прирост себестоимости, который каждый может посчитать сам».
При этом, уточняет Павлючиц, мировой рынок на порядки больше внутреннего и в существенно большей степени дает место для роста бизнеса. Поэтому правильнее было бы говорить не про «импортозамещение», а про «экспортозамещение». «Будешь успешен на внешних рынках — будешь успешен и в России!» — убежден эксперт.