Лучше мягче, да лучше

Рубрика | Сюжет месяца / Деловой климат 

Текст | Иван ОСЯНИН

Статистика свидетельствует о замедлении российской экономики

Братья по несчастью

В конце февраля были опубликованы не слишком радостные макроэкономические показатели — ВВП России с учетом сезонности в январе сократился на 0,3% по сравнению с декабрем прошлого года. Спад прослеживается во всех отраслях — очищенные от сезонности оборот розничной торговли и промышленное производство снизились на 1,5%, в добыче полезных ископаемых снижение к декабрю с учетом сезонности составило 2,6%. Заместитель главы Минэкономразвития Андрей Клепач, озвучивая эти данные, заявил: «Риски торможения роста даже сильнее, чем мы предупреждали раньше <…>. Возможности оперативного вмешательства крайне ограничены. Бюджет принят, денежно-кредитная политика сформирована».

Проблемы с экономическим ростом между тем испытывают и экономики развитых стран. При этом рецепты их борьбы за развитие довольно схожи. Так, перед новым годом ФРС США объявила о новом этапе программы количественного смягчения, а в феврале подтвердила, что эта политика будет продолжаться.

ЕЦБ прилагает целый ряд усилий по накачке деньгами проблемных стран евро­зоны. Можно спорить с эффективностью мер, предпринимаемых развитыми странами, говорить о том, что они не исправляют структурных недостатков экономики и лишь отодвигают проблемы на неопределенно длительный срок. Что мягкая монетарная политика вновь приводит к появлению «пузырей».

Тем не менее дешевые кредиты, низкие ставки, дешевая валюта, ослабленная фискальная политика, реиндустриализация — все это часть плана по укреплению экономического роста. Проблемы с долгами так или иначе решатся — их реструктуризируют, пролонгируют…

Без спроса и со спросом

В развитых странах есть и другая проблема — острый дефицит экономического спроса, который как раз и стимулируют, с одной стороны, проводя политику высоких госрасходов, с другой — пытаясь увеличить покупательскую способность населения.

И здесь, как бы парадоксально это ни звучало, у РФ есть существенное преимущество — крайне неразвитая инфраструктура. Выражение «разбрасывать деньги с вертолета» (сиречь надувание фондовых «пузырей», то, за что критикуют США и ЕС) для России малоактуально, поскольку есть вполне разумное поле для инвестиций — транспортная и энергетическая инфраструктура, которые находятся не в лучшем состоянии.

Прямые инвестиции государства в эту сферу в случае РФ дадут кумулятивный эффект — с одной стороны, это увеличение коммерческого спроса на услуги тех компаний, которые будут непосредственно эту инфраструктуру строить (сюда входят и налоги, и рабочие места, и рост коммерческого спроса на сопутствующие услуги). С другой стороны — это расширенные возможности для всех экономических субъектов, которые будут инфраструктурой пользоваться: если инвестор хочет создать новое предприятие, должны быть пути транспортного подъезда, должна быть возможность дешево получать электроэнергию и т.д. Вместе с тем очевидна мысль, что сама по себе инфраструктура по рыночным законам не появится — это дело государства.

Инфляция страхов

Модернизация и диверсификация экономики, необходимость которой остро осознается в правительстве, опять же требует финансового обеспечения. Наиболее эффективные инновации в рыночной экономике появляются как следствие конкурентной борьбы хозяйствующих субъектов.

Однако в условиях катастрофической нехватки денег, когда ключевой задачей для предприятия становится выживание, режутся все возможные издержки, в том числе по направлению НИОКР. На модернизацию попросту не остается ресурсов.

Откуда же взять деньги на финансирование экономики? Наиболее очевидный ответ — распечатать «кубышку» Фонда национального благосостояния и Резервного фонда. И такие инициативы есть — министр экономического развития Андрей Белоусов в конце 2012 года предлагал создание инвестиционного фонда для финансирования инфраструктурных проектов: предполагалось уменьшить объем сберегаемых средств от продажи энергоносителей с 7 до 6%.

Позицию противников финансирования реальной экономики отражает заявление директора департамента государственного долга и государственных финансовых активов Минфина Константина Вышковского: «Мы говорим о конъюнктурных доходах, которые накоплены в фондах в результате благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры. Строго говоря, это средства, не заработанные российской экономикой. Их использование в России чревато определенными негативными макроэкономическими последствиями».

Что же это за последствия? Во-первых, ускорение и без того высокой инфляции, к которому могут привести дополнительные вливания денег в экономику. Инфляция в России в последние годы предстает в двух ипостасях. Во-первых, это инфляция издержек, основанная на тенденции к сближению внутренних и внешних цен при высоком уровне монополизации экономики. Так, например, рост цен на нефть за рубежом стимулирует повышение цен на бензин на внутреннем рынке и выстраивает сложную цепочку роста стоимости широкого спектра товаров. А значит, инфляция связана не только с вопросами стерилизации госдоходов, но и с характером доходов всех участников экономики, в первую очередь зависящих от экспорта.

Во-вторых, в российской экономике из-за разрыва двух секторов — финансового и реального — высока роль так называемой структурной инфляции, когда деньги уходят в финансовые спекуляции, а реальный сектор испытывает острую нехватку денежной массы, попутно завышая цены на продукцию. Здесь дополнительное стимулирование реальной экономики вряд ли может усугубить положение. Да и, в конце концов, низкая инфляция не должна возводиться в ранг священной коровы — если даже текущее состояние экономики не может «переварить» дополнительные деньги, это хороший повод заняться ее укреплением, а не игнорированием проблемы.

Более странным аргументом сторонников стерилизации денежной массы является то, что те доходы, которые образовались из-за благоприятной внешней коньюнктуры, экономикой не заработаны, а значит, и вкладывать их в развитие нельзя. Здесь возникает естественный вопрос: а чем эти деньги хуже любых других? И вообще, какие тогда деньги вкладывать в развитие можно?

Экономика иглы

Идеология создания Фонда национального благосостояния и Резервного фонда заключалась в том, чтобы копить деньги, зарабатываемые от экспорта нефти, на тот день, когда эти самые цены перестанут расти. Сейчас же можно наблюдать любопытную тенденцию, оформившуюся в посткризисные годы.

На графике наглядно видно, как резкий рост цен на нефть в 2009–2011 годах (79%) привел к росту ВВП лишь на 12%. А в 2011 году рост цен на нефть в 40% дал лишь 4,24% ВВП. У этого явления есть множество внутренних и внешних причин — ясно одно: без существенных структурных преобразований в экономике даже гипотетическое увеличение стоимости нефти не будет выступать значимым драйвером экономического роста для РФ.

Экономика «нефтяной иглы» все слабее реагирует на рост цен на нефть, а ситуация, когда повышение дозы наркотика уже не приводит к эйфории, лишь способствуя поддержанию жизнеспособности организма, говорит о том, что наркоману требуется безотлагательное и серьезное лечение. Возможно, следует хотя бы на шаг опередить падение нефтяных котировок и активно вкладывать ресурсы в диверсификацию экономики уже сегодня?

Судя по всему, пока правительство так не считает. Об этом свидетельствует возобновление возни вокруг создания Росфин­агентства, призванного более эффективно управлять средствами государственных фондов. Законопроект подвергся резкой критике из-за предлагаемой организационно-правовой формы, ряда коррупционногенных факторов, снижения прозрачности управления капиталами. Более печально другое: реальная экономика, которая год от года снижает темпы роста, от всей этой перестановки слагаемых снова получит нулевую сумму. Создание Росфин­агентства, призванного управлять средствами фондов путем вложений в суверенные обязательства других государств, означает консервирование текущей практики недофинансирования экономики на годы вперед.