Лучше мягче, да лучше
Рубрика | Сюжет месяца / Деловой климат
Текст | Иван ОСЯНИН
Статистика свидетельствует о замедлении российской экономики
Братья по несчастью
В конце февраля были опубликованы не слишком радостные макроэкономические показатели — ВВП России с учетом сезонности в январе сократился на 0,3% по сравнению с декабрем прошлого года. Спад прослеживается во всех отраслях — очищенные от сезонности оборот розничной торговли и промышленное производство снизились на 1,5%, в добыче полезных ископаемых снижение к декабрю с учетом сезонности составило 2,6%. Заместитель главы Минэкономразвития Андрей Клепач, озвучивая эти данные, заявил: «Риски торможения роста даже сильнее, чем мы предупреждали раньше <…>. Возможности оперативного вмешательства крайне ограничены. Бюджет принят, денежно-кредитная политика сформирована».
Проблемы с экономическим ростом между тем испытывают и экономики развитых стран. При этом рецепты их борьбы за развитие довольно схожи. Так, перед новым годом ФРС США объявила о новом этапе программы количественного смягчения, а в феврале подтвердила, что эта политика будет продолжаться.
ЕЦБ прилагает целый ряд усилий по накачке деньгами проблемных стран еврозоны. Можно спорить с эффективностью мер, предпринимаемых развитыми странами, говорить о том, что они не исправляют структурных недостатков экономики и лишь отодвигают проблемы на неопределенно длительный срок. Что мягкая монетарная политика вновь приводит к появлению «пузырей».
Тем не менее дешевые кредиты, низкие ставки, дешевая валюта, ослабленная фискальная политика, реиндустриализация — все это часть плана по укреплению экономического роста. Проблемы с долгами так или иначе решатся — их реструктуризируют, пролонгируют…
Без спроса и со спросом
В развитых странах есть и другая проблема — острый дефицит экономического спроса, который как раз и стимулируют, с одной стороны, проводя политику высоких госрасходов, с другой — пытаясь увеличить покупательскую способность населения.
И здесь, как бы парадоксально это ни звучало, у РФ есть существенное преимущество — крайне неразвитая инфраструктура. Выражение «разбрасывать деньги с вертолета» (сиречь надувание фондовых «пузырей», то, за что критикуют США и ЕС) для России малоактуально, поскольку есть вполне разумное поле для инвестиций — транспортная и энергетическая инфраструктура, которые находятся не в лучшем состоянии.
Прямые инвестиции государства в эту сферу в случае РФ дадут кумулятивный эффект — с одной стороны, это увеличение коммерческого спроса на услуги тех компаний, которые будут непосредственно эту инфраструктуру строить (сюда входят и налоги, и рабочие места, и рост коммерческого спроса на сопутствующие услуги). С другой стороны — это расширенные возможности для всех экономических субъектов, которые будут инфраструктурой пользоваться: если инвестор хочет создать новое предприятие, должны быть пути транспортного подъезда, должна быть возможность дешево получать электроэнергию и т.д. Вместе с тем очевидна мысль, что сама по себе инфраструктура по рыночным законам не появится — это дело государства.
Инфляция страхов
Модернизация и диверсификация экономики, необходимость которой остро осознается в правительстве, опять же требует финансового обеспечения. Наиболее эффективные инновации в рыночной экономике появляются как следствие конкурентной борьбы хозяйствующих субъектов.
Однако в условиях катастрофической нехватки денег, когда ключевой задачей для предприятия становится выживание, режутся все возможные издержки, в том числе по направлению НИОКР. На модернизацию попросту не остается ресурсов.
Откуда же взять деньги на финансирование экономики? Наиболее очевидный ответ — распечатать «кубышку» Фонда национального благосостояния и Резервного фонда. И такие инициативы есть — министр экономического развития Андрей Белоусов в конце 2012 года предлагал создание инвестиционного фонда для финансирования инфраструктурных проектов: предполагалось уменьшить объем сберегаемых средств от продажи энергоносителей с 7 до 6%.
Позицию противников финансирования реальной экономики отражает заявление директора департамента государственного долга и государственных финансовых активов Минфина Константина Вышковского: «Мы говорим о конъюнктурных доходах, которые накоплены в фондах в результате благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры. Строго говоря, это средства, не заработанные российской экономикой. Их использование в России чревато определенными негативными макроэкономическими последствиями».
Что же это за последствия? Во-первых, ускорение и без того высокой инфляции, к которому могут привести дополнительные вливания денег в экономику. Инфляция в России в последние годы предстает в двух ипостасях. Во-первых, это инфляция издержек, основанная на тенденции к сближению внутренних и внешних цен при высоком уровне монополизации экономики. Так, например, рост цен на нефть за рубежом стимулирует повышение цен на бензин на внутреннем рынке и выстраивает сложную цепочку роста стоимости широкого спектра товаров. А значит, инфляция связана не только с вопросами стерилизации госдоходов, но и с характером доходов всех участников экономики, в первую очередь зависящих от экспорта.
Во-вторых, в российской экономике из-за разрыва двух секторов — финансового и реального — высока роль так называемой структурной инфляции, когда деньги уходят в финансовые спекуляции, а реальный сектор испытывает острую нехватку денежной массы, попутно завышая цены на продукцию. Здесь дополнительное стимулирование реальной экономики вряд ли может усугубить положение. Да и, в конце концов, низкая инфляция не должна возводиться в ранг священной коровы — если даже текущее состояние экономики не может «переварить» дополнительные деньги, это хороший повод заняться ее укреплением, а не игнорированием проблемы.
Более странным аргументом сторонников стерилизации денежной массы является то, что те доходы, которые образовались из-за благоприятной внешней коньюнктуры, экономикой не заработаны, а значит, и вкладывать их в развитие нельзя. Здесь возникает естественный вопрос: а чем эти деньги хуже любых других? И вообще, какие тогда деньги вкладывать в развитие можно?
Экономика иглы
Идеология создания Фонда национального благосостояния и Резервного фонда заключалась в том, чтобы копить деньги, зарабатываемые от экспорта нефти, на тот день, когда эти самые цены перестанут расти. Сейчас же можно наблюдать любопытную тенденцию, оформившуюся в посткризисные годы.
На графике наглядно видно, как резкий рост цен на нефть в 2009–2011 годах (79%) привел к росту ВВП лишь на 12%. А в 2011 году рост цен на нефть в 40% дал лишь 4,24% ВВП. У этого явления есть множество внутренних и внешних причин — ясно одно: без существенных структурных преобразований в экономике даже гипотетическое увеличение стоимости нефти не будет выступать значимым драйвером экономического роста для РФ.
Экономика «нефтяной иглы» все слабее реагирует на рост цен на нефть, а ситуация, когда повышение дозы наркотика уже не приводит к эйфории, лишь способствуя поддержанию жизнеспособности организма, говорит о том, что наркоману требуется безотлагательное и серьезное лечение. Возможно, следует хотя бы на шаг опередить падение нефтяных котировок и активно вкладывать ресурсы в диверсификацию экономики уже сегодня?
Судя по всему, пока правительство так не считает. Об этом свидетельствует возобновление возни вокруг создания Росфинагентства, призванного более эффективно управлять средствами государственных фондов. Законопроект подвергся резкой критике из-за предлагаемой организационно-правовой формы, ряда коррупционногенных факторов, снижения прозрачности управления капиталами. Более печально другое: реальная экономика, которая год от года снижает темпы роста, от всей этой перестановки слагаемых снова получит нулевую сумму. Создание Росфинагентства, призванного управлять средствами фондов путем вложений в суверенные обязательства других государств, означает консервирование текущей практики недофинансирования экономики на годы вперед.