Меньше карать, больше поощрять
Рубрика | Главная тема
Текст | Николай АНИЩЕНКО
Президент Путин еще в декабре прошлого года в своем Послании подробно останавливался на отношениях бизнеса и государства. Он сказал, что стране нужен новый экономический сценарий, в центре которого должны встать экономическая свобода, частная собственность и конкуренция.
Однако за прошедшие с того времени полгода один из важнейших индикаторов самочувствия предпринимательской среды — объем выведенных за рубеж средств — так и не начал уменьшаться. Журнал «БОСС» выяснил мнение экспертов на предмет того, что и кому необходимо сделать, чтобы государство и бизнес в России перестали наконец играть обособленно, а почувствовали себя партнерами в решении общих задач.
В 2012 году чистый отток капитала из России составил $56,8 млрд, а только за первый квартал 2013-го — 25,8 млрд. Все эти деньги могли бы быть потрачены на развитие бизнеса внутри страны. Однако в ситуации, когда прибыльность инвестиций в различные проекты в России сопоставима с прибыльностью депозита в офшорном банке, риски в последнем значительно ниже даже после памятной кипрской истории: если на каком-нибудь далеком острове могут экспроприировать небольшой процент, то бизнес на родине легко потерять целиком. По крайней мере так считают многие предприниматели.
«В плановой экономике было так же»
Преподаватель кафедры экономики Томского политехнического университета Зоя Антонова уверена: существующая парадигма взаимоотношений бизнеса и государства возникла в первую очередь потому, что власти своим главным приоритетом ставят не создание условий для развития бизнеса, а создание условий для сбора налогов. Последнее получается хорошо, но к развитию бизнеса имеет мало отношения, говорит она.
«В своих научных статьях я сравнивала Казахстан, который сегодня развивается более высокими темпами, и Россию. Налог на прибыль, НДС, НДФЛ, отчисления на социальные нужды — там совсем другие цифры», — приводит Антонова опыт партнера России по Таможенному союзу.
По мнению преподавателя экономического факультета Академии народного хозяйства Ирины Мальцевой, тот факт, что инвестиционные ожидания бизнеса так и остались негативными даже в посткризисный период, состоит «в структурной политике государства». «У властей до сих пор нет грамотной, проработанной и сбалансированной стратегии социально-экономического развития, в которой проработка и взаимоувязка мер и показателей была бы достигнута на уровне отдельных производств», — поясняет она.
«Данная задача во многом упирается в то, что статистический учет с 2005 года ведется по видам экономической деятельности (ОКВЭД), а управление экономикой — по отраслевому принципу (который соответствует ОКОНХ), и они несовместимы между собой», — говорит эксперт.
«Должно смениться понимание стратегических ориентиров и приоритетов. Сбор налогов (их повышение) в краткосрочной перспективе сначала даст рост, а потом «уход бизнеса в тень», — описывает сложившуюся ситуацию Ирина Мальцева из Академии народного хозяйства. Она добавляет, что в развитых странах существует долгосрочное планирование бюджета, которое позволяет избежать резких изменений налоговой политики.
«У нас в себестоимости продукции до сих пор постоянные затраты составляют половину, — говорит Зоя Антонова. — Такого нет ни в одной стране мира. Это накладные расходы, а они не связаны с производством. Они идут на содержание нашего чиновничьего аппарата, управленческого класса заводов и так далее. Оно и в плановой экономике было так же. Но тогда накладные расходы шли от заработной платы, а сегодня — от всех прямых затрат».
«Сознательная политика государства»
Старший научный сотрудник Института экономической политики им. Гайдара Сергей Жаворонков первостепенным считает личностный фактор: российский предприниматель просто боится своего государства, отмечает он. «Бизнесмен в России находится в состоянии маргинала: хотя через него проходят, казалось бы, большие деньги, но он не уверен в завтрашнем дне», — говорит Жаворонков. В качестве причин такой ситуации он выделяет три блока проблем: незащищенность собственников в условиях репрессивного по отношению к бизнесу законодательства, огромная доля госсектора и фактический монополизм госбанков.
«У нас за убийство, которое интерпретируется по статье «Причинение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть по неосторожности», можно получить до двух месяцев лишения свободы, а за налоговое преступление — 10 лет и выше», — отмечает эксперт. При этом, по его словам, «российское законодательство и правоприменительная практика позволяют правоохранителям «произвольно определять «справедливые» суммы сделок. И от этих посчитанных «настоящих» цен они считают, кто что украл, была ли уплата налогов и так далее».
Жаворонков отмечает, что примерно по такой схеме «была реализована масса захватов предприятий»: «Один и тот же механизм. Говорится, что кто-то кому-то что-то продал не по правильной цене, правоохранительные органы мудро рассчитали, как правильно, и это является уголовным преступлением. Любого можно обвинить на основании голословного утверждения другого человека без каких-либо вещественных доказательств: например, в деле «Евросети» на основании голословных показаний одного человека посадили десять», — напоминает собеседник журнала «БОСС».
«Нормы российского законодательства, которые позволяют судам и правоохранительным органам произвольно определять цену сделок и произвольно исчислять убыток и ущерб. Убрать это — уже многие проблемы с бизнесом решим», — подсказывает эксперт один из вариантов.
«Что касается уголовного законодательства — понятно, как его менять. Другое дело, что власти не хотят это делать, потому что через него они обеспечивают политический контроль», — добавляет он.
По словам Жаворонкова, опасная тенденция — непрерывное увеличение доли госсектора, которая сейчас составляет около 50% ВВП против 35% в начале 2000-х. «Здесь есть сферы, где государство фактически проводит особенно сознательную политику, направленную на монополизацию этих рынков для госкомпаний. Это прежде всего топливно-энергетический сектор, где мы видим, как государственные компании подряд поглощают частные — притом что эффективность работы этих государственных компаний крайне сомнительна по основному показателю — финансовой эффективности. Это сознательная политика, которая осуществляется государством: и закон об экспорте газа, который ввел монополию, и законодательство о стратегических предприятиях, которое обязывает все крупные сделки согласовывать со специальной комиссией во главе с премьер-министром», — подчеркивает эксперт.
«Закон о борьбе с малым бизнесом»
Половина банковского сектора в России контролируется тремя госбанками: Сбербанком, ВТБ и Россельхозбанком. Если к этим учреждениям добавить ВЭБ, существующий в юридической форме государственной корпорации, то получается существенно больше половины. «Фактически государственные банки являются монополистом на рынке привлечения капитала для крупных компаний. А абсолютно все крупные сделки в России осуществляются на кредиты государственных банков», — отмечает Жаворонков.
Сотрудник Института Гайдара подчеркивает: это приводит к тому, что «российские власти фактически в ручном режиме определяют, что кому должно принадлежать, кто что должен, а кто что не должен купить».
Одна из задач государства — формирование позитивного отношения к бизнесу. Однако мало того что ментальность населения во многом еще остается докапиталистической, сами власти не слишком часто демонстрируют такую лояльность к предпринимателям, которая могла бы стать примером для подражания.
«Российские власти продолжают линию, существовавшую с советских времен, с большим пренебрежением относятся к малому бизнесу и склонны разбазаривать огромные государственные средства на какие-то циклопические и гигантоманские проекты», — продолжает Жаворонков. В пример он приводит увенчавшуюся скандалом историю с развитием курортов Северного Кавказа. «Ежу понятно, что если вы ставите задачи обеспечения социально-экономической стабильности на Кавказе, то вы должны поддерживать малый бизнес, который является основой занятости, а не ставить этот малый бизнес в положение конкуренции с проектами, которые имеют 75%-ную госгарантию по кредитам. Как вы будете конкурировать? Выходит, что вместо развития малого бизнеса фактически за счет искусственного накачивания бюджетными деньгами монополий мы видим борьбу с малым бизнесом».
Еще один пример, когда «торговые сети при активной поддержке правительства попытались ввести закон об ограничении употребления табака, который по справедливости можно было бы назвать «закон о борьбе с малым бизнесом». «Согласно этому закону вопреки всякой логике, мировому опыту малый бизнес терял право продавать высокомаржинальный табак, а сети сохраняли это право», — говорит Жаворонков.
«Необходимо ставить барьеры»
Зоя Антонова считает, что именно крупный бизнес позволил выжить Российскому государству в начале 1990-х. «Это надо говорить спасибо Черномырдину, что он новые точки роста — компании холдингового типа создал, и президенту Ельцину, который в 1993 году издал указ о создании холдингов. Ведь эти крупные предприятия явились точками экономического роста. Иначе вообще бы России не было».
Однако, по ее словам, спустя 20 лет страна находится на совершенно новом витке развития. И если ее руководство ориентируется на уровень высокоразвитых государств, то там порядка 70% в экономике — это доля малого бизнеса, который во многом представлен производством.
Та небольшая прослойка малых предприятий, которые есть в России, занимается в основном оказанием услуг и торговлей. Поэтому стимулирование создания малых производственных предприятий должно стать одной из первостепенных задач экономической политики. И потом, «малому бизнесу надо давать дорогу через партнерство, через обучение» — государственных программ в этой сфере современной России очень и очень не хватает, сетует Антонова.
Собеседник журнала «БОСС» рассказывает жизненную историю, когда китайский производитель «присвоил» себе уважаемый российский бренд и стал продавать под ним свою низкосортную продукцию… в России.
«На Дальнем Востоке появились в продаже подозрительно дешевые отбойные молотки Томского электромеханического завода. Они быстро заполонили рынок: у нас ведь люди достаточно бедные, берут, что подешевле. А потом оказалось, что это китайцы украли у нас бренд», — рассказывает она. Об этой схеме в Томске узнали случайно, когда ни в чем не повинный завод начал получать жалобы на низкое качество «своей» продукции. Часто производитель может и не знать о подобных спекуляциях. Но то, что государство никак не страхует отечественных бизнесменов от подобных сценариев, — еще одна причина недовольства предпринимателей, утверждает эксперт.
Однако даже если продукция из ряда азиатских стран поступает в Россию под своими брендами, она все равно вытесняет мелкого и среднего российского производителя, особенно в регионах, уверена Антонова. Она считает: именно к низкосортным импортным товарам следует активно применять ограничительные меры. Это должно поддержать отечественного производителя.
«Наверное, это не совсем рыночные методы, но необходимо поставить барьеры, высокие таможенные пошлины на ввоз низкокачественных китайских товаров и возродить свое, отечественное», — говорит она.
«Контрактные отношения на 20 лет»
Опрошенные журналом «БОСС» эксперты — сторонники разных подходов к экономике, но все они сходятся в одном: в отношениях «бизнес — государство» сейчас мяч на стороне последнего.
«Государство должно понять, что ему нужно и какими ресурсами оно обладает, для того чтобы создать условия как минимум не дискриминационные по отношению к частному бизнесу. Смысл в том, чтобы государство понимало интересы частного бизнеса и нашло компромисс между собственными интересами и интересами частного бизнеса, и само предложило последнему партнерские отношения. У нас этого просто нет», — говорит заместитель директора Института государственного и муниципального управления Владимир Королев.
Господин Королев считает, что наилучшая форма взаимодействия бизнеса и государства в модернизации страны, решении серьезных задач, стоящих перед ее руководством, — это государственно-частное партнерство (подробное интервью с ним о ГЧП ищите в этом же номере. — Прим. «БОСС»).
«Что нужно было бы сделать? Нужно, чтобы органы исполнительной власти, ответственные за предоставление публичных услуг, провели ревизию на предмет того, какие мощности действительно должны быть созданы или реконструированы, какие услуги должны быть оказаны — и дальше посмотреть, за счет какого инструментария можно было бы эти проекты реализовать. То есть предложить рынку участие в такого рода проектах», — предлагает Королев пошаговый сценарий для развития.
Он обрисовывает типовой проект сотрудничества: реконструкция сети лечебных учреждений в городе Н-ске. Все они комплексируются в один пакет. «И дальше смотреть: в состоянии ли местный бюджет с помощью, например, регионального бюджета приобрести услуги по реконструкции этой сети в рассрочку. В состоянии ли частный бизнес оказывать услуги по эксплуатации этих объектов — вода, тепло, свет. Насколько это ему интересно?»
Эксперт утверждает: подобные проекты уже работают в России. Не нужно ничего изобретать — достаточно просто обратиться к опыту ряда регионов, преимущественно северных ресурсодобывающих, которые при достаточных доходах бюджета и сравнительно небольшом населении давно неплохо работают с частниками.
В пример он приводит Ханты-Мансийск, где власти предложили частному бизнесу подобный проект по реконструкции всех детских садов, и он был поддержан Внешэкономбанком. «Ведь частному бизнесу интересно войти в контрактные отношения, к примеру, на 20 лет, и в течение 20 лет пусть по 3% прибыли от этих вложений в год, но получать — и компенсировать свои затраты от этих вложений в обозримом будущем, пять — семь лет, к примеру. Если он за пять — семь лет компенсирует свои затраты и еще 10–15 лет будет получать прибыль, так почему бы ему не прийти?» — задается вопросом эксперт.
«Момент институционального выбора»
«Для предпринимателей нужны низкие налоги, дешевый кредит и правовая защищенность, — резюмирует актуальные ожидания бизнеса Сергей Жаворонков. — Я не верю в какие-то могущественные программы по поддержке малого бизнеса. Как правило, они являются лишь способом раздачи льгот для предпринимателей, близких к властям. Приведу вам простой пример: в Москве много лет существует программа по предоставлению льготной аренды для малого бизнеса. Но ни один реальный предприниматель, я вас уверяю, доступа к этому не имеет. Здесь сидят посредники, которые пересдают это по рыночной стоимости».
По его словам, снижению налогов мешает огромное количество обязательств государства: только за последние пять лет расходная часть бюджета увеличилась почти в два раза. «Эти непомерно раздувшиеся расходы вынуждают правительство, чиновников думать, где бы, напротив, еще налоги повысить. По рейтингу Paying Taxes 2013, у нас больше 54% прибыли изымается в среднем с помощью налогов c предприятия. Выше только в Африке и Южной Америке», — говорит представитель Института Гайдара.
«Что касается кредита, мы видим странную ситуацию, когда банки получают рефинансирование ЦБ по 6–8% и тут же предлагают кредиты на рынке по 25%, — продолжает он. — Правительство могло бы повлиять на государственные банки и заставить их снизить процентные ставки. У нас неадекватная разница между ставкой рефинансирования ЦБ, предполагаемым уровнем инфляции, процентами по депозитам (11%) и ставкой по кредитам, которые начинаются от 15% и — потребительские — до 25% и выше».
Такой необходимый элемент бизнеса, как политическое влияние, в российских условиях, по мнению Жаворонкова, — утопия. «Политическое влияние может быть в том случае, когда ты волен во что-то политически инвестировать, лоббировать в парламенте или не инвестировать, но такая свобода в случае российского бизнеса отсутствует».
По его словам, места в органах исполнительной власти, которые занимают некоторые предприниматели, с политической точки зрения ничего не дают, а являются, скорее, символом престижного потребления, как яхта или дорогой автомобиль. Однако это «в том числе символ, который означает твои хорошие отношения с властью, что важно для коммерческой истории предпринимателя».
Все эти проблемы приводят к тому, что в России бизнес и государство чувствуют себя не как партнеры с общими благими целями и задачами, а как крупные игроки на одном поле, считает Ирина Мальцева из Академии народного хозяйства.
Зоя Антонова из Томского политеха утверждает, что рано или поздно в отношениях бизнеса и государства наступает момент институционального выбора: либо государство начинает самым жестким образом вмешиваться в регулирование предпринимательской деятельности, либо бизнес добровольно осознает свою социальную ответственность и сам протягивает руку как населению, так и властям. Она верит: повышение ответственности бизнеса вполне возможно без такого количества карательных и регулирующих мер.
Мнения боссов:
Алексей УШАКОВ, генеральный директор «DATA+»:
Сегодня государство провозглашает приоритетной модель развития производства и постепенный отказ от сырьево-ориентированной экономики. Очевидно, что решение задачи такого перехода — процесс длительный, и, чем раньше здесь начнут реализовываться конкретные государственные инициативы, тем лучше для страны.
Бизнес, естественно, придерживается тех же взглядов и, я считаю, давно к такому повороту готов. Казалось бы, существуют все условия, чтобы объединить усилия коммерческих компаний и государства и решать проблему совместно. И действительно, уже созданы всевозможные государственные комиссии и департаменты, в которые входят представители бизнеса, они регулярно собираются, что-то обсуждают. Но масштабно, дальше этого процесс не идет. Что же мешает?
С моей точки зрения, тут две основные причины. Первая — огромная бюрократическая косность, которую никак не получается преодолеть, помноженная на отсутствие опыта работы с инновациями. С другой стороны, сам бизнес зачастую не может сформулировать объединенную позицию в отношении развития той или иной отрасли, и многие организации в какой-то степени мыслят «узко», лишь в рамках сегодняшней прибыли.
Соответственно, первым шагом на пути выхода из этой ситуации я вижу необходимость с обеих сторон изменить отношение к этой задаче с «локального» на «стратегическое» и, может быть, даже сформировать законодательно специальный государственно-коммерческий орган, отвечающий за практические шаги, — со сроками, ответственными и др. Кроме того, мне кажется, сегодня нужно позиционировать необходимость масштабного поворота к технологиям как национальную задачу, задействуя в ее обсуждении самые широкие слои общества.
Маргарита АВДЕЕВА, совладелец ГК «Ронова»:
Наличие партнерских отношений как таковых необходимо представителям и бизнеса, и государства. Поскольку бизнесмены настроены на лоббирование своих интересов во властных структурах, а государство, в свою очередь, получает от бизнеса, особенно крупного, львиную долю ВВП, национального дохода, а также инвестиции в научные исследования и инновации.
Прежде всего стоит отметить, что партнерские отношения между государством и бизнесом, конечно, не строятся за день или месяц, это долгосрочная задача. И при выстраивании таких отношений необходимо помнить, что они носят партнерский характер, то есть являются взаимовыгодными для обеих сторон. Достаточно распространены различные формы государственно-частного партнерства: государственные контракты, государственно-частные предприятия, арендные отношения и так далее. Для обеспечения стабильных партнерских отношений между государством и бизнесом эти формы необходимо постоянно поддерживать и развивать.
Павел ЯРОШЕВСКИЙ, генеральный директор фулфилмент-оператора «Бета продакшн»:
Сразу необходимо оговориться: крупный бизнес так или иначе выстраивает отношения с государством, чаще с отдельными его представителями. Совсем по-другому обстоит дело в отношениях государства и среднего и малого бизнеса. Партнерские отношения подразумевают равноправие сторон. В отношениях государства и бизнеса оно не прослеживается. От одной стороны транслируется пренебрежение, от другой — недоверие. Чиновники зачастую встают в позицию «вас много, а я одна», представители же бизнеса оказываются не способны выстроить единую позицию по важным для общего развития вопросам.
С моей точки зрения, единственным способом наладить конструктивный диалог является стимулирование развития в стране саморегулирующихся организаций, выступающих площадками для выработки единого понимания того, что бизнес хотел бы донести до власти. В свою очередь, государство должно больше взаимодействовать с подобными организациями, находить возможности применения наиболее полезных инициатив. Необходимо создать ситуацию, когда конкретные чиновники должны быть заинтересованы в активном участии СРО в работе своих ведомств. На сегодняшний день на российском рынке в различных секторах бизнеса существует не один десяток СРО, но нельзя сказать, что их деятельность в значительной мере влияет на курс, выбранный чиновниками государственных ведомств и предприятий. Шаг навстречу со стороны государства в отношении к организованным представителям бизнеса способен повысить доверие со стороны бизнеса, консолидировал бы бизнес вокруг СРО, стимулировал бы развитие компаний и подталкивал бы их «выйти из тени».
Григорий СИЗОНЕНКО, генеральный директор компании ИВК:
На этот вопрос я могу компетентно ответить применительно к ИТ-отрасли, но, думаю, многие моменты будут работать и в других сегментах рынка.
Первый необходимый шаг — это явное осознание государством своей двойной роли в отношениях с ИТ-бизнесом. С одной стороны, конкретной организации нужно обязательно решить ту задачу, для которой создается информационная система. С другой стороны, вся система госзакупок должна обеспечить долгосрочные стратегические интересы, связанные с технологической безопасностью и обороноспособностью страны. А для этого — вырастить на госзаказах отечественных разработчиков серьезных системообразующих продуктов и технологий. Эти цели не совпадают, поэтому нужно осознанно установить их баланс и систематически применять его во всех тендерах без исключения.
Необходимо сделать инновационное предпринимательство выгодным делом. Не выращивание стартапов на продажу, а выпуск инновационной продукции. А что имеем сейчас? Сформированная государством мощная система поддержки инвестиционной деятельности, проекты «Сколково» и «Лифт для инноваций» и другие инициативы поддерживают процесс выращивания стартапов. Но объемного рынка для их продукции нет, поскольку государство покупает продукты западных вендоров. В этих условиях вся система будет работать на другой результат — выискивание перспективных идей и их доведение до состояния, когда технология почти готова к практическому внедрению, ее потенциал очевиден, а риски минимальны, но стартап еще можно купить за бесценок. Этим, несомненно, займутся крупные западные компании. Государство будет втридорога покупать эти технологии, встроенные в импортные системы. А о какой-либо конкуренции наших и зарубежных разработок надо забыть.
По своему желанию российский чиновник покупать российские разработки не будет, его надо обязать это делать. Да, этот подход несколько повысит риски в проектах, но другого способа выращивания ИТ-технологий просто нет. С возрастанием рисков связаны еще два важных момента. С одной стороны, чиновник, действовавший честно и компетентно, должен иметь право на ошибку, ведь это обязательная оборотная сторона выращивания отечественных инновационных компаний. С другой стороны, для исполнителя должна быть введена неотвратимая ответственность за невыполненные условия техзадания. А то сейчас мелких поставщиков наказывают по всей строгости, а к ведомственным и «главным в отрасли» гигантским компаниям наказания за невыполнение обязательств практически не применяются.
Крайне важно также разрушить краеугольный камень системы госзакупок сложных систем, связанный с выбором исполнителя по принципу наименьшей цены. Это порождает массу негативных проблем и отстраняет технических экспертов от принятия решений. В итоге госсектор практически растерял ИТ-специалистов такой квалификации, которая позволяет им проводить экспертизу сложных проектов. Тем не менее воссоздавать корпус российских экспертов необходимо, как необходимо и передать ему решающий голос в выборе конкурирующих предложений! Более того, надо отказаться от самого желания сэкономить в тендере: сумма выделена, и нужно стремиться не к тому, чтобы ее снизить, а к тому, чтобы получить за нее максимум возможного. Разумеется, сравнивать предложения с этой точки зрения — задача не для бухгалтера или финансиста. Для этого и нужен российский корпус экспертов!
Вот, пожалуй, главные моменты.
Андрей ПАНАГУШИН, вице-президент по работе с ключевыми клиентами группы компаний MAYKOR:
Существуют классические теории развития мировых экономик, в которых взаимодействие бизнеса и государства описано достаточно глубоко. Всем известно, как, в частности, повлияло кейнсианство на становление ведущих государственных экономик после Второй мировой войны. Кейнсианство в отличие от традиционных в то время взглядов либералов утверждало необходимость вмешательства государства в ход экономических процессов, в частности, таких, как преодоление экономических кризисов, ускоренной инфляции и др. Хотя успехи такого подхода в победе над послевоенными кризисами несомненны, впоследствии государства, выбравшие данный тип развития экономики, столкнулись с известными проблемами стагфляции.
По моему убеждению, роль государства во влиянии на развитие рынка должна быть минимальной. Я — приверженец взглядов монетариста М. Фридмана и Ф.А. Хайека, в соответствии с которыми роль государства заключается в контроле над соблюдением «правил игры» и в создании равных условий для всех участников рынка. Значительное участие государства в бизнес-процессах, на мой взгляд, возвращает нас к социалистической модели рынка.
В России сегодня есть различные схемы взаимодействия государства с бизнесом (налоговые льготы, финансирование — как невозвратное, так и на льготных условиях, и т.д.). Наиболее же интересными и перспективными, с моей точки зрения, являются государственно-частные партнерства, где государство выступает полноценным бизнес-партнером, по сути, на честных рыночных условиях, а инвестором и стороной, отвечающей за реализацию проекта, является бизнес. В данной схеме государство получает готовый проект за счет бизнеса, а бизнес отвечает за его эффективность.
Александр МИРОНОВ, директор департамента аудита АКГ «Уральский союз»:
При упоминании слова «партнер» возникают ассоциации с такими понятиями, как «честность», «порядочность», «ответственность». Партнер — это участник какой-либо совместной деятельности. Может ли быть государство партнером для бизнеса? Думается, что да. Партнерская форма отношения между государством и бизнесом доказала свою эффективность как в национальных экономиках развитых стран, так и за их пределами.
Партнерские отношения являются хорошей альтернативой прямому управлению. Данная форма основывается на ослаблении прямого воздействия государства в экономике, передаче функциональных полномочий частному сектору и одновременном сохранении и усилении своего регулирования. Государство — это некое агентство по реализации общественно значимых благ и услуг. Некоторые части этих благ оно может производить самостоятельно, а остальное — путем привлечения возможностей и способностей частного сектора. Бизнес как бы приглашается в управление госактивами для улучшения и качественной реализации государственных проектов.
К сожалению, в чистом виде передовой опыт развитых стран в устройстве партнерских отношений перенимать нельзя по причине разного уровня зрелости гражданского общества и его готовности воспринимать передачу частному сектору производств и услуг, традиционно относящихся к сферам государственной деятельности. Кроме того, в России эффективному развитию партнерских отношений между государством и бизнесом мешают отсутствие общественных институтов общественного контроля за деятельностью госаппарата и непрозрачная схема партнерских отношений.
Проблемы развития взаимоотношений государства и бизнеса характерны для любой экономической системы: бизнес всегда хочет больше свободы, чем имеет, а государство — больше налогов. Иначе говоря, в основе института отношений бизнеса и государства лежит принцип обеспечения законом свободы в обмен на эффективность. Даже в развитых странах с их мощной институциональной базой партнерских отношений государственные структуры нередко используются для реализации преимущественно частного интереса. Подобные негативные явления приводят к деформациям в экономической политике, нарушению условий конкуренции, росту недоверия к партнерским отношениям между государством и частным сектором. На практике эти явления часто принимают формы коррупции, охватывающей как власть, так и бизнес.
Для того чтобы выстроить в России эффективные партнерские отношения государства и бизнеса, необходимо:
• признание государством факта сотрудничества с новым субъектом рыночной экономики;
• определение сфер и целей реализации общественно значимых проектов в рамках партнерства;
• формирование законодательной базы для государственно-частного партнерства;
• создание административного аппарата, готового к реализации имеющихся проектов;
• законодательное расширение полномочий институтов общественного контроля;
• усиление ответственности чиновников за несоблюдение, невыполнение законов в ходе реализации проектов, основанных на государственно-частном партнерстве.