Финансист
Текст | Анастасия САЛОМЕЕВА
В начале ХХ века не было в Российской империи финансового и промышленного магната более влиятельного, чем Алексей Иванович Путилов.
Старинный русский дворянский род Путиловых дал дореволюционной России двух выдающихся предпринимателей. Первым в нашу историю вошел Николай Иванович Путилов, блестящий менеджер, превративший расположенный на Петергофском тракте небольшой чугуноплавильный завод в передовое металлургическое и машиностроительное предприятие, в конце 1860-х и на долгие десятилетия получившее имя своего основателя. Спустя много лет после смерти Николая Ивановича Путилова, хоть и ушедшего из жизни банкротом, но сделавшего Санкт-Петербургу последний, поистине царский, подарок — Морской канал, вся Россия заговорила о другом Путилове — Алексее Ивановиче, внучатом племяннике Путилова-первого, самом влиятельном отечественном финансисте и промышленнике начала ХХ века.
Школа Витте
Алексей Иванович Путилов появился на свет 24 июня 1866 года в Новгородской губернии в семье тайного советника и почетного мирового судьи Ивана Павловича Путилова. Его детство и юность прошли в Санкт-Петербурге. Семья Путиловых была хоть родовита, но небогата, впрочем, имела хорошие связи, которые позволили дать мальчику достойное образование. Отучившись в престижной Первой Санкт-Петербургской классической гимназии, Алексей поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета и окончил его с отличием. Талантливому выпускнику прочили академическую карьеру, но, отвергнув предложение остаться в alma mater и готовиться к профессорскому званию, молодой человек предпочел государственную службу. Возможно, к решению стать чиновником Алексея подтолкнула дружба с однокашником Александром Вышнеградским, сыном известного ученого и государственного деятеля Ивана Алексеевича Вышнеградского, в 1887 году занявшего пост министра финансов.
Связь с семьей министра, впрочем, мало способствовала карьере Путилова. Сначала он служил в структуре Министерства внутренних дел, а в 1890 году перешел в Минфин, где занял невзрачную позицию помощника юрисконсульта. Видимо, на этой должности он впервые и обратил на себя внимание Сергея Юльевича Витте, головокружительная государственная карьера которого тогда только начиналась: в 1889 году Витте по личной просьбе императора Александра III перешел с позиции топ-менеджера железнодорожной компании в Минфин и возглавил только что созданный там департамент железнодорожных дел. Граф Витте, человек амбициозный и нисколько не скромный, позже упоминал свой особый дар выявлять талантливых подчиненных и способствовать раскрытию их потенциала. И, скорее всего, это была не пустая похвальба — такой талант у него действительно был. Одним из воспитанников Витте, хорошо усвоившим «уроки» своего учителя, и стал Алексей Путилов.
1892—1903 годы, время пребывания Витте на посту министра финансов, стали для Путилова особой школой. После небольшой пробуксовки его карьера стремительно развивалась. Он был делопроизводителем общей канцелярии министра финансов, затем исполняющим обязанности заместителя директора канцелярии и секретарем Витте, а с 1902 года — главой Общей канцелярии Минфина.
В 1903 году Витте ждало новое назначение — на пост председателя Комитета министров (потом Совета министров), и Путилов тоже пошел на повышение, став в 1905 году, уже при новом министре финансов Иване Павловиче Шипове, товарищем (заместителем) министра и управляющим Крестьянским поземельным и Дворянским земельным банками (ипотечных банков, созданных в 1880-х для проведения государственной политики в области частного землевладения).
Весной 1906 года не привыкший угождать кому бы то ни было Сергей Юльевич Витте оказался в опале и был отправлен в отставку. Вслед за премьером ушел и кабинет министров, в том числе и Алексей Иванович Путилов. Так в чине действительного статского советника он закончил чиновничью службу.
Между Европой и Китаем
Уход с государственной службы, впрочем, придал импульс дальнейшему развитию карьеры Путилова в финансовой сфере. В 1908 году не без протекции своего бывшего начальника, и после отставки сохранившего полезную привычку ставить на ключевые посты в ведущих банках своих доверенных людей, Путилов был избран директором-распорядителем Русско-Китайского банка, в правление которого он уже входил с 1905 года.
Русско-Китайский банк, детище дальновидного графа Витте, был образован в 1895 году. Как и Русско-Корейский и Персидский учетно-ссудный банки, это финансово-кредитное учреждение должно было служить исполнению амбициозной стратегической задачи — проникновению, а затем и закреплению экономического и политического влияния Российской империи на Дальнем и Среднем Востоке. Русско-Китайский банк занимался многими операциями, но самый громкий его проект — строительство, а затем и эксплуатация железной дороги Сибирь — Тихий океан, вошедшей в историю как Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД). Железнодорожная магистраль, прокладка которой была пролоббирована все тем же Сергеем Юльевичем Витте, считалась одной из самых образцовых в то время, хоть и была построена в рекордные сроки — за пять лет. Проходила дорога через территорию китайской Маньчжурии, но принадлежала России, обслуживалась российскими служащими и имела так называемую полосу отчуждения с административным центром в Харбине, которая простиралась вдоль всей линии КВЖД. В пределах полосы отчуждения действовали свои порядки, была своя полиция, а охраняла эту немалую территорию собственная армия.
Русско-Китайский банк был создан по хитроумной схеме: его учредителями выступали группа французских банков и Санкт-Петербургский международный коммерческий банк — любимый банк Витте в его многочисленных операциях по привлечению иностранного капитала. Часть акций Русско-Китайского банка принадлежала иностранным инвесторам, часть — Государственному банку России, что позволяло Министерству финансов, взявшему под руководством Витте курс на жесткий контроль банковской сферы, знать все, что происходит в его стенах. В пору своего расцвета Русско-Китайский банк имел более 40 отделений: свыше двух десятков в России, а также отделения в Китае, Монголии, Японии и во Франции.
Впрочем, после Русско-японской войны дела банка, еще недавно одного из первых в нашей стране по объему операций и бывшего в числе крупнейших инвесторов в китайскую экономику (банку принадлежала примерно треть всех иностранных инвестиций в Китай) были очень не хороши. После поражения Российской империи в войне КВЖД оказалась разделенной между Россией и Японией. Большая часть Южно-Маньчжурской ветви железнодорожной магистрали, ведшей к Порт-Артуру, вместе со всем принадлежащим ей имуществом была отдана Японии. Вдобавок к этим немалым убыткам Русско-Китайский банк столкнулся еще и с проблемой массового оттока вкладчиков. В 1906 году большая часть акций финансово-кредитного учреждения сосредоточилась в руках французского капитала. Французские банкиры попытались было спасти Русско-Китайский банк самостоятельно, приняв жесткие меры по сокращению издержек, но это не помогло, и тогда начался торг по поводу судьбы банка между французскими инвесторами и российским Министерством финансов, результатом которого и стало назначение Путилова на должность директора-распорядителя.
А вскоре новый глава Русско-Китайского банка предложил его учредителям свое видение возрождения финансово-кредитного учреждения. Путь к процветанию, по мнению Алексея Ивановича, лежал через слияние Русско-Китайского банка с другим финансово-кредитным учреждением, столь же в то время малоуспешным — Северным банком. Этот банк, расположенный в Санкт-Петербурге, де-юре считался российским, а де-факто принадлежал французскому Soci?t? G?n?rale.
Летом 1910 года с легкой руки Путилова на базе двух банков был учрежден Русско-Азиатский банк. Председателем правления Русско-Азиатского банка стал Алексей Иванович Путилов. Любопытно, что французские инвесторы, в ведении которых была львиная доля акций нового финансово-кредитного учреждения, сначала настаивали лишь на номинальном исполнении российским правлением банка своих функций, но вскоре сдались под нажимом энергичного Путилова и предоставили ему полную независимость как в оперативном, так и в стратегическом руководстве банком.
В недалеком будущем и, как показала последующая история России, ненадолго, Русско-Азиатскому банку предстояло стать крупнейшим в стране финансово-кредитным учреждением по объему операций и центром мощной финансово-промышленной группы.
Семейное дело
Основой концерна, который в течение следующих нескольких лет сформировался вокруг Русско-Азиатского банка, стали предприятия тяжелой промышленности. И по иронии судьбы одной из первых компаний, в которую Алексей Иванович инвестировал средства вверенного ему банка, оказалось созданное его знаменитым двоюродным дедом Акционерное общество Путиловских заводов. Как известно, Николай Иванович Путилов ушел из жизни почти нищим, акции его предприятий перешли в другие руки и никому из представителей семьи Путиловых не достались. Но чудесные совпадения иногда случаются: спустя 30 лет после смерти Николая Путилова к его внучатому племяннику обратились представители того самого славного Путиловского завода с просьбой инвестировать в предприятие, которое в те годы переживало не лучшие времена. Так во всяком случае гласит красивая легенда. Она же сообщает нам о том, что Алексей Иванович не сразу согласился инвестировать в «родное» предприятие. По крайней мере вида, что он заинтересован этим предложением, Алексей Иванович не подал и лишь в конце встречи, доселе, казалось бы, скучавший и отстраненный, вдруг произнес судьбоносное «да». Так в жизнь общества Путиловских заводов вошел второй Путилов — Алексей Иванович, с 1912 года председатель его правления.
У Путиловского завода началась новая жизнь. Русско-Азиатский банк приступил к масштабной модернизации производства, вложив в нее в 1912–1914 годах 30 млн руб., что было почти в два раза больше общей стоимости имущества предприятия. Кроме того, по инициативе Алексея Ивановича Путилова в 1912 году Обществом Путиловских заводов был основан судостроительный завод — Путиловская судостроительная верфь. Как и Путиловский завод (с 1934 года известный под названием Кировский), это предприятие продолжает свою жизнь и в наши дни — это знаменитый судостроительный завод «Северная верфь».
В качестве главного инвестора Путиловского завода Русско-Азиатский банк стал участником сложной игры по вытеснению с российского рынка вооружений, вернее тяжелой артиллерии, немецкого концерна Krupp, представителя страны, с которой в ближайшем будущем у России мог начаться вооруженный конфликт (дело близилось к Первой мировой войне), в пользу французского концерна Schneider. В результате этой сложной многоходовой комбинации, достойной стать сюжетом острого политико-экономического детектива, победила французская компания. Было решено, что серийное производство артиллерийских систем Schneider в России может выполнить только один завод — Путиловский, и предприятие получило выгодные контракты. А когда началась Первая мировая война, Путиловский завод стал фактически основным поставщиком артиллерийского вооружения для российской армии.
Правда, эпоха Русско-Азиатского банка в жизни Путиловского завода длилась недолго: в феврале 1916 года Путиловский завод вновь перешел под государственное управление. В чем именно там было дело, понять трудно, но руководству предприятия и Русско-Азиатскому банку поставили в вину снижение темпов производства, невыполнение государственных заказов, махинации с финансированием завода и манипулирование с акциями Общества Путиловских заводов.
Параллельно в 1912–1914 годы проходила активная экспансия Русско-Азиатского банка в ВПК, результатом которой стало создание мощного концерна, к структуре которого Русско-Азиатский банк, помимо Общества Путиловских заводов, присоединил крупные сталелитейные, военные и судостроительные производства. В их числе были и Общество Невского завода (Невский литейный и механический завод в Петербурге, ныне Невский завод), и основанное в 1910 году в Ревеле, тогдашнем центре нашего судостроения на Балтике, Русское общество для изготовления снарядов и военных припасов, и построенный им Русско-Балтийский судостроительный завод, а также Ревельское общество металлургических, механических и судостроительных заводов Беккера и Ко. Кроме того, в концерн входили Акционерное общество Тульских чугунолитейных заводов, восстановившее и модернизировавшее Судаковский (ныне Косогорский) металлургический завод; Акционерное общество механических, гильзовых и трубочных заводов П.В. Барановского в Петербурге (в наши дни на его территории размещается завод «Компрессор») и созданное в 1913 году Российское акционерное общество оптического и механического производств, взявшееся за строительство первого в нашей стране оптического завода (уже в советские годы на базе этого предприятия было создано знаменитое ЛОМО — Ленинградское оптико-механическое объединение). Как подсчитали историки, капитал акционерных обществ, входивших в военно-промышленный концерн Русско-Азиатского банка, составлял 85 млн руб.
Холдинг
Партнерами Путилова в военно-промышленных проектах были в основном иностранные инвесторы: французские банковские дома, иногда «дружественные» компании, в том числе и уже упомянутая фирма Schneider, а иногда и инвесторы из других стран. К инвестиционным проектам Русско-Азиатский банк часто привлекал и другие российские банки: Санкт-Петербургский частный, Сибирский, Русский торгово-промышленный и др.
В то же время в многочисленных других инициативах, скажем так, более мирных, Путилов опирался на отечественный капитал. В подобных начинаниях его «закадычными» партнерами были два елабужских купца-миллионера — Иван Иванович Стахеев, представитель гремевшего на все Поволжье купеческого рода, чьи деловые интересы были сосредоточены на торговле хлебом и зерном, и Петр Прокофьевич Батолин, крестьянский сын, сделавший головокружительную карьеру в бизнесе, став сначала основным конкурентом Стахеева на хлеботорговом рынке, а потом его компаньоном. К 1916 году окончательно оформилось учрежденное тремя предпринимателями товарищество «Иван Стахеев и Ко» — тесно связанная с Русско-Азиатским банком финансово-промышленная группа, вошедшая в исторические справочники как концерн Путилова-Стахеева-Батолина.
Эта группа стала крупнейшим монополистическим объединением Российской империи. География концерна охватывала фактически всю страну — от самых северных территорий до южных. В сфере интересов товарищества «Иван Стахеев и Ко» находились экспортно-зерновая и хлебная торговля, различные предприятия промышленного и сельскохозяйственного производства (мукомольные и маслобойные компании, лесопильные заводы, бумажные и писчебумажные фабрики, текстильная промышленность, рыбный промысел в Охотском море и др.). Также в концерн входили металлургические заводы и горнодобывающие предприятия Кузбасса, Сахалина и Урала, золотые промыслы Сибири. Были в активе и компании, специализировавшиеся на нефтедобыче и нефтепереработке — в частности, в партнерстве с Нобелями товарищество учредило акционерное общество «Эмба», занимавшееся поиском и разведкой нефтяных месторождений в Прикаспийском регионе, а затем Стахеевым и Батолиным было создано общество «Эмба-Каспий».
Стремясь к полному охвату производственно-сбытового цикла, товарищество «Иван Стахеев и Ко» присоединяло к своему холдингу складские комплексы, брало под контроль транспортные компании (железные дороги и пароходства). Товарищество также стало учредителем двух банков — Русско-Бухарского банка и Русско-Норвежского банка, которые так и не успели заработать из-за событий 1917 года. Нереализованными остались и планы компаньонов по открытию банка на Дальнем Востоке, которому отводилась ключевая роль в дальнейшем проникновении концерна на рынки этого региона.
Исследователи подсчитали, что к 1917 году товарищество «Иван Стахеев и Ко» контролировало более 50 компаний с общим капиталом 6,9 млн руб. Некоторые предприятия, входящие в концерн, выполняли во время Первой мировой войны оборонный заказ, например на поставку хлеба для армии.
Что же касается Русско-Азиатского банка, то к началу 1917 года под его контролем было свыше 160 акционерных обществ (военно-промышленных, нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих, торгово-промышленных предприятий, страховых компаний, банков, железнодорожных обществ и пароходств и пр.), общий капитал которых превышал 1 млрд руб. Капитал самого Русско-Азиатского банка оценивался в то время в 629 млн руб., банк был одним из первых в стране по кредитованию промышленности и торговли, имел более 100 отделений в России и мощную сеть филиалов в зарубежных странах.
Накануне
Авторитет Путилова в деловых и финансовых кругах был в те годы непререкаем. И в то же время современники нередко посмеивались над ним, естественно за глаза. Виной всему был аскетизм Алексея Ивановича: человек, получавший колоссальную даже для финансиста и топ-менеджера его уровня зарплату — 400 тыс. руб. в год, бывший председателем или членом правления полусотни акционерных обществ (в том числе Англо-Русского нефтяного общества, Нефтяного товарищества Лианозова, Русского общества «Сименс-Шуккерт», Общества Московско-Казанской железной дороги, Днепропетровских и Волжских пароходных компаний) в быту был более чем скромен. Одевался он просто, долго жил с семьей в доходном доме и лишь потом переехал в особняк по соседству, в кутежах и азартных играх замечен не был, даже к популярному у людей его круга коллекционированию предметов искусства и то был равнодушен. Единственной страстью, вернее вредной привычкой, Путилова были папиросы и сигары, без которых не обходились ни одни деловые переговоры с его участием. Еще любили сплетничать о фантастическом трудолюбии Путилова и о его преданности работе.
О семейной жизни Алексея Ивановича известно немного. Он был женат на Вере Александровне Зейфарт. У супругов было четверо детей — две дочери и два сына. И, видимо, Путилов был счастлив в браке. Хотя существует жутковатая история, связанная с одной из дочерей Путилова, Марией. Поговаривали, что девушка влюбилась в человека, кандидатуру которого на ее руку не одобрили ее родители. Разлученная с возлюбленным, Мария отравилась, а несостоявшийся жених, когда узнал о случившемся, пустил себе пулю в лоб у квартиры Путиловых. Правда это или недобрые досужие вымыслы — сказать трудно.
В 1916 году Путилов был избран гласным городской думы Санкт-Петербурга и, возможно, сделал бы много для родного города на этой должности и немало как глава Русско-Азиатского банка, но наступил 1917 год, внесший свои коррективы как в планы финансиста, так и в дальнейшее развитие страны.
Всесторонний анализ роли Путилова в событиях начала 1917 года, наверное, еще ждет своих исследователей. Но вряд ли Алексей Иванович, представитель крупного капитала, а значит, совсем не свободный от политики, мог оставаться в стороне от того, что происходило в те годы. Самым доступным источником, по которому можно судить о позиции Путилова в предреволюционные годы и первые революционные месяцы, остаются воспоминания и дневники дипломата и писателя Жоржа Мориса Палеолога, в 1914–1917 года посла Франции в России, дружившего с Путиловым. Так вот, если верить ему, Алексей Иванович еще летом 1915 года — видимо, под свежим впечатлением от очередного заседания Совета Особого совещания по снабжению при Военном министерстве, в который он входил с мая того года, без особой надежды говорил своему визави о необходимости «коренной перестройки всего административного механизма России сверху донизу». И пессимистично предвещал скорую революцию, которая в России «может быть только разрушительной, потому что образованный класс представляет в стране лишь слабое меньшинство, лишенное организации и политического опыта, не имеющее связи с народом». Не политик и не пророк, Путилов, тем не менее, точно предсказал, что сигнал к революции дадут буржуазия и интеллигенция, «думая этим спасти Россию», «но от буржуазной революции мы тотчас перейдем к революции рабочей, а немного спустя — к революции крестьянской». И тогда, по мнению магната, и «мы увидим вновь времена Пугачева, а может быть, и еще худшие…».
После
Когда предсказание сбылось и в стране произошла первая революция, начавшаяся по иронии судьбы с массовой забастовки рабочих Путиловского завода, пессимизм Путилова, по свидетельству Палеолога, день за днем лишь прогрессировал. Впрочем, продолжая предрекать родной стране «очень длительный период беспорядка, нищеты и разложения», финансист, в апреле 1917 года ставший главой Совета Петроградского торгового промышленного союза, участвовал в создании Общества экономического возрождения России, организованного представителями крупного капитала для поддержки умеренных кандидатов на выборах в Учредительное собрание и для борьбы с влиянием социалистов. Любопытно, что руководителями общества были Путилов и его антагонист в деле о так называемом секвестре Путиловского завода в 1916 году, глава государственной комиссии по проверке деятельности завода Александр Иванович Гучков, в мае 1917 года официально покинувший Временное правительство.
Летом 1917 года Путилов и Общество экономического возрождения России поддержали генерала Корнилова и его сподвижников, снабдив его армию деньгами. Роль Путилова в Корниловском выступлении — еще один темный вопрос. С одной стороны, о своем участии в этом деле он сам рассказал в конце 1930-х годов одной парижской газете, с другой же стороны, те его слова вызвали негодование и критику и ряда сподвижников генерала Корнилова, и Александра Федоровича Керенского.
Так или иначе, но когда выступление Корнилова потерпело сокрушительную неудачу, оставаться в Петрограде Путилову было небезопасно. Осенью 1917 года, уже при новой власти, большевистской, Алексей Иванович вместе с семьей тайно перебрался за границу.
В эмиграции Путилову предстояло прожить еще несколько десятков лет. В эти годы он восстановил деятельность иностранных филиалов Русско-Азиатского банка и управлял ими какое-то время. Путилов занимался политикой: активно финансировал Белое движение — но потом отошел от этого. А в середине 1920-х, как свидетельствуют историки, в среде белой эмиграции разразился нешуточный скандал, в центре которого оказался Путилов. Каким-то образом стало известно, что Алексей Иванович встречался со своим давним знакомым и бизнес-партнером в безмятежное дореволюционное время Леонидом Борисовичем Красиным, видным советским партийным деятелем, первым наркомом внешней торговли и дипломатом. Встречался — это еще полбеды: в конце концов, Красина, человека с хорошим бизнес-опытом, неоднократно специально посылали на Запад для восстановления экономических отношений с зарубежными странами — но все дело в том, что, как судачили досужие сплетники, Путилов предлагал Красину, вернее Советской России, ни много ни мало услуги своего банка при проведении денежной реформы. Советская власть со своими врагами, к коим, безусловно, причисляла и Путилова, не сотрудничала и от предложения отказалась. А вот белая эмиграция, когда до нее дошли такие слухи, разозлилась не на шутку и подвергла Путилова остракизму.
Остаток жизни Алексей Иванович Путилов провел очень замкнуто. Точную дату его смерти мы не знаем, известно лишь, что он умер в Париже незадолго или вскоре после начала Второй мировой войны.