Театр начинается с музыки
Александр ПОЛЯНСКИЙ
Реконструкция Большого театра — первое завершенное начинание из целой линейки проектов позиционирования России, связанных со строительством новых объектов. После Большого нас на протяжении всего нескольких лет ждет целая выставка достижений строительного комплекса: саммит АТЭС во Владивостоке, Олимпиада в Сочи, и наконец чемпионат мира по футболу сразу в нескольких крупных городах страны — сплошь стройки века.
Реконструкция Большого демонстрирует черты, характерные, судя по всему, для всех этих строек. Во-первых, форма заслоняет содержание. Вернее, так: власти предержащие, понимая трудность и неблагодарность работы по формированию нового содержания, стремятся позиционироваться только за счет формы.
Например, Большой театр все пореформенные годы находится в творческом кризисе — особенно в отношении своей оперной составляющей. Но усилия направляются не на формирование из Большого нового культурного явления, а на создание нового дома приемов иностранных гостей. И, конечно, на освоение средств.
Во-вторых, хозяйственно-коммерческие интересы абсолютно доминируют над интересами развития творческого коллектива. Побывавшие в реконструированном здании Анастасия Волочкова и премьер Большого балета народный артист России Николай Цискаридзе утверждают, что легендарный паркет в балетных репетиционных не отреставрирован, а заменен кафелем. Многие новые репетиционные — чуланы без окон, с дешевым покрытием и оборудованием… Зато в VIP-зоне все «дорого-богато»… Как это характерно для современной России!
В-третьих, бразды правления оказываются в руках хозяйственников, а не творческих лидеров. Так, первым лицом Большого театра, в том числе в художественных вопросах, является административный и коммерческий руководитель театра Анатолий Иксанов.
В-четвертых, серьезное позиционирование в глобальном культурном пространстве заменяет «реактивный» маркетинг, зачастую девальвирующий бренд.
Большой театр очень важен как проект глобальной культурной экспансии России, в качестве одного из ключевых элементов развития Москвы как глобального города. Ведь в мире еще помнят, что в 70—80-х годах ГАБТ входил в пятерку, если не в тройку, главных музыкальных театров мира.
Но творческие проекты, которыми увлекается в последние годы руководство Большого — эксперименты с формой, с постмодерном в искусстве, бесконечные спектакли с приглашенными иностранными звездами — свойственны оперным театрам третьего мира или культурной провинции.
Привлекательность театра определяют не новейшие театральные машины, размеры сцены и осовременивание легендарных постановок, а артисты, которых нет больше ни в одном театре мира — неповторимый ансамбль певцов или танцоров.
Есть ли в России такие артисты, можно ли создать такой ансамбль? Убежден, что да: в 2000-е годы русская оперная и балетная школы, несомненно, возрождаются.
И Большой может сыграть в этом возрождении главную роль. Только тогда его «апгрейд» можно будет считать успешным.