Игорь НИКОЛАЕВ: удвоение ВВП нам оказалось не по зубам
Текст | Александр ПОЛЯНСКИЙ
Фото | ФБК
Аудиторско-консалтинговая компания ФБК проанализировала результаты реализации программы удвоения ВВП в России. Программа с треском провалена — считает директор департамента стратегического анализа ФБК доктор экономических наук, профессор Игорь Николаев.
— Игорь Алексеевич, когда в 2003 году в послании президента Путина Федеральному собранию ставилась задача удвоения ВВП к 2010 году, ее автором, насколько известно, был тогдашний советник президента Андрей Илларионов, а глава МЭРТ Герман Греф был оппонентом этой идеи…
— Знаете, сначала МЭРТ несильно оппонировал: Герман Греф стал оппонентом удвоения позже, года через полтора, к 2005-му, когда стало ясно, что может и не получиться.
— Появилось понимание, что это нереальная в наших условиях задача?
— Скорее всего.
А в 2003 году особых сомнений не было. Президент Путин принял и озвучил эту идею именно потому, что в экспертном сообществе и профильных ведомствах был некий консенсус по этому поводу.
Логика политического руководства была примерно такая: до 2010 года времени вроде бы много, темпы роста экономики достаточно высокие. Экономисты говорят о необходимости удвоения, МЭРТ не возражает. Почему бы и не выдвинуть эту идею?
Тем более она очень выигрышная. Возможность решения подобных амбициозных, знаковых задач привлекает любого политика.
— И идея-то в общем правильная…
— Да, правильная и реалистичная. Были надежды, что удастся ее воплотить в жизнь. Не воплотили. Даже если считать за десятилетний период…
— При этом удвоение за десять лет получилось у Казахстана и Белоруссии…
— Да.
— Почему же не получилось у нас?
— По ряду причин. Если сравнивать Россию с Казахстаном, то Казахстан в отличие от нас никогда не ставил под сомнение необходимость ускоренного развития. Сейчас эта задача в их стратегии формулируется как «ускоренное инновационно-индустриальное развитие».
А мы вроде начали такое развитие, потом испугались: а не будет ли перегрева экономики? Потом — продолжили, затем — опять испугались… Так и шарахаемся из стороны в сторону: шаг вперед, шаг назад…
Казахстан же как поставил задачу ускоренного развития, так с этого пути и не сворачивал. В Казахстане говорят: нам надо максимальными темпами догонять развитые страны, чтобы войти в клуб этих стран, и мы сделаем для этого все необходимое.
— Там реализовано программирование и планирование экономического развития?
— Да, правильное, стратегически выверенное планирование.
Кроме того, с точки зрения инвестиционного климата Казахстан лучше России. Как по экономическим факторам — там меньше административных препятствий для бизнеса, так и по другим обстоятельствам — в Казахстане нет таких резонансных дел, как, например, дело Ходорковского. Какие-то истории были, но не столь масштабные и тяжелые.
Кроме того, Казахстан лучше России с точки зрения качества реформ. Там более проработанные программы, более своевременно принимаются решения. И это сказывается: в самый тяжелый кризисный год — 2009-й, когда мы упали на 7,8%, Казахстан, как и Беларусь, почти не упал. Темпы роста там составили 1,2% у Казахстана и 0,2% у Беларуси.
Антикризисная программа Казахстана была принята в начале 2009 года. Она более правильная, чем наша, по содержанию.
Ставился верный диагноз — это кризис спроса, и предлагались меры именно по стимулированию спроса. Они были успешно реализованы.
Вообще Казахстан с точки зрения качества реформ безусловный лидер на пространстве СНГ. Например, реформа железнодорожного транспорта в этой стране прошла на несколько лет раньше, чем у нас. Мы еще ломали голову, как нам реорганизовать МПС, а там уже был создан конкурентный рынок железнодорожных перевозок. Собственно, у нас он до сих пор не создан…
Я был в командировке в Казахстане в начале 2000-х годов и встречался там с известными специалистами, в том числе и из России. Их без лишнего шума приглашали для консультаций при проведении реформ — делали им разного рода привлекательные манки. Потому что понимали, что чем качественнее они сделают реформы, тем эффективнее и быстрее они осуществят, говоря российским политическим языком, модернизацию экономики.
У нас кому-нибудь пришло в голову пригласить при проведении наших реформ, которые во многом запаздывали, специалистов из Казахстана?
— Только экс-глава Нацбанка Казахстана Марченко выступал в Москве…
— Да, он взаимодействовал с экспертным сообществом, но его не привлекали для консультаций по денежно-кредитной и банковской политике: у нас же собственная гордость!
— Наверное, особенность Казахстана в том, что там много ресурсов при небольшом населении…
— У России точно такая же особенность, только другие пропорции…
Преимущество в другом: как я уже сказал, в лучшем инвестиционном климате, продуманности реформ. А также в том, что в Казахстане в отличие от нас не переводили природные ресурсы в финансовые в масштабах страны.
Там тоже был создан Стабилизационный фонд. Но из него значительная часть средств шла в развитие, инфраструктурные проекты, а не просто в загашник, как в России.
В Казахстане копили средства — но создавали и условия развития. А мы накопили триллионы, относительно мало вложили в экономику, потом резко потратили деньги, взяв явно избыточные социальные обязательства. А сегодня почему-то радуемся…
— Надо было деньги Стабфонда в большей степени пустить на развитие?
— Конечно — в инфраструктурные проекты. Инфраструктура — транспортная, энергетическая, инженерная создает каркас экономики, сама по себе уже притягивает инвестиции.
В Казахстане, например, огромное внимание уделяется строительству автомобильных и железных дорог, точно так же в Китае. У нас дороги строятся явно недостаточно. Причем оппоненты любят называть цифры в сотни миллиардов рублей на дороги. Но дело-то в приоритетах, а они явно не в пользу инфраструктуры. Показательный пример — федеральный бюджет на 2011-й и последующие годы. Он однозначно имеет военно-социальную направленность.
— А в чем секрет успеха Белоруссии? В том, что это сбалансированная экономика, мало зависящая от внешних факторов?
— С точки зрения приоритетов программа развития там лучше, чем в России — при всех проблемах, которые есть в этой стране, например довольно специфической ситуации с развитием конкуренции.
Опять-таки возьмем антикризисную программу Белоруссии: понимание природы кризиса, мероприятия по стимулированию спроса были лучше, чем в российской программе. И сбалансированность экономики, минимум внешних входов тоже сказываются положительно…
Кстати, Россия со своим почти восьмипроцентным падением была обузой для Казахстана и Белоруссии в наиболее тяжелый кризисный 2009 год. Без такого главного торгового партнера они имели бы еще лучшие экономические показатели.
Я напомню: падение ВВП России на 7,8% в 2009 году — это худший результат в G20. Конечно, есть страны, которые упали еще больше, но они не входят в группу крупнейших стран мира.
— Больше нас упала экономика Украины…
— Да, а еще экономики стран Балтии. Например, латвийская, где спад в 2009 году составил 18%. Но они не в G20, и тем более не в G8…
— В какой мере подобный результат России связан с качеством экономической политики, а в какой — с резкими колебаниями конъюнктуры сырьевых рынков?
— Прежде всего он связан с качеством экономической политики. В 2000-е годы наблюдался бешеный рост цен на нефть. Цены падали только один год — 2008-й. И это не могло прямым образом повлиять на ВВП, так как по сфере добычи полезных ископаемых считается валовая добавленная стоимость в натуральных единицах. А в натуральном выражении сокращения почти на 8%, как вы понимаете, не было.
Итак, ВВП прямым образом от изменения конъюнктуры пострадать не мог — он пострадал косвенным образом. Его падение — почти чистый результат низкого качества экономической политики. Тем более что в соседних странах, аналогичных нам, совершенно другие результаты.
Тот же Казахстан — тоже страна сырьевой ориентации, как и мы, а ситуация, как мы уже говорили, совершенно иная.
— Но там нет значительного объема машиностроительного производства, как в России…
— Зато оно есть в Белоруссии, которая в советское время считалась всесоюзным сборочным цехом. Это страна с доминированием машиностроительного комплекса — и она не пострадала от кризиса так, как пострадали мы.
— Можно ли сказать, что более авторитарные страны оказываются более эффективными в экономической политике?
— Нет, более эффективными оказываются страны, у которых есть стратегическое видение себя в мире и своего будущего и воля к воплощению этого видения в жизнь.
Мы говорили о постсоветском пространстве, но если взглянуть шире, то мы сильно отстаем от таких стран с ярко выраженной демократической, конкурентной политической системой, как Бразилия и Индия. Демократическая система не мешает им иметь стратегические программы развития и успешно их реализовывать.
Резко наращивать темпы роста для России задача вполне посильная, необходимая. Но нам она оказывается не по зубам в силу того, что у нас так до сих пор и не появилось внятного понимания целей и перспектив страны, стратегической программы ее развития, воли к ее реализации. А пока этого нет, мы обречены на разброд, шатания и отставание от соседей.