Евгений КОСТИН: все мы вышли из одной культуры
Текст | Валерий Николаев
Фото | пресс-служба Международной Балтийской академии
Наш сегодняшний собеседник — профессор, доктор филологических наук Евгений Александрович Костин, ректор Международной Балтийской академии (Литва), многолетний заведующий кафедрой русской филологии Вильнюсского университета. Известный деятель русской общины Литвы, талантливый организатор в области высшего образования, член совета соотечественников при Госдуме ФС РФ (2000—2003 годы) делится своими размышлениями о русской культуре, вопросах взаимоотношения между государствами на пространстве бывшего СССР, о новых подходах к инновационному высшему образованию.
Этот разговор состоялся накануне 60-летнего юбилея профессора Костина.
— Евгений Александрович расскажите для начала, пожалуйста, о себе, где родились, кто ваши родители?
— Родился я в 1950 году на Украине, в Сумской области. Так получилось, что к этому времени отца перевели служить в Литву, а родители мамы жили на Украине. Вот меня и повезли рождаться в теплые украинские края. Но уже через несколько месяцев я был перевезен в Литву, и с тех пор вся моя жизнь связана с этой страной. Собственно, страна тогда была другая, СССР. Но литовский пейзаж, литовская культура, быт народа Литвы являются для меня понятными, я не чувствую себя в этом природном и этническом окружении чужим. Потом уже меня как ученого занимала проблема этнокультурной близости балтийских племен и русского этноса. Оказалось, что у нас общая не только история, но, в известной степени, культурный генотип, поэтическая образность, склонность к язычеству, опора на земледельческие корни.
Родители мои очень интересные люди. Папа ушел из жизни три года назад, мама, слава богу, жива. Папа вообще героический человек. Он закончил войну в возрасте неполных 22 лет с тремя боевыми орденами, лейтенантом. К тому же в феврале 1945 года он был представлен к званию «Герой Советского Союза» (представление до сих пор хранится в личном деле) за подвиг при форсировании реки Одер и удержании плацдарма. Это описано в литературе о войне. Но по каким-то бюрократическим обстоятельствам это награждение не состоялось. Хотя его сослуживец — Николай Кондаков, вместе с которым они этот подвиг совершили, позже, уже в 1990 году, стал Героем по указу Михаила Горбачева. В Литве отец служил в КГБ, рано ушел в отставку.
Мама учитель. Долгое время работала в Вильнюсе заместителем директора большой средней школы. Она — учитель по призванию.
— А что вы заканчивали? Как складывались ваша судьба и карьера?
— Я окончил школу в Литве, далее поступил в Вильнюсский университет, из которого и был выпущен в 1973 году. С 1973 по 1975 год служил в Советской армии лейтенантом. А с 1975 по 2006 год работал в Вильнюсском университете на кафедре русской литературы (в дальнейшем русской филологии). В 1980 году в Томском университете защитил кандидатскую диссертацию, в 1990 — докторскую на тему «Эстетика Шолохова» в Институте русской литературе (Пушкинский Дом) АН СССР в присутствии Д.С. Лихачева, А.М. Панченко, Г.М. Фриндлендера и других корифеев науки. Это воспоминание мне очень дорого. В 1992 году стал профессором. С 1997 по 2006 заведовал кафедрой русской филологии Вильнюсского университета.
Не могу также не вспомнить о своей работе в качестве приглашенного профессора на Кубе (1981—1984 годы) и в Индии (1990—1992). Хотя с тех пор пришлось побывать во многих странах и читать лекции во многих университетах, но воспоминания о работе на Кубе особенно согревают мне душу. Кстати, до сих пор я поддерживаю отношения как с кубинскими коллегами, так и с российскими, с которыми познакомился именно там.
— Что для вас было главным в вашей работе в качестве преподавателя, а потом и заведующего кафедрой Вильнюсского университета? Мы не очень ясно представляем, как жила и развивалась русистика, вообще русская культура и наука, за пределами России. По крайней мере информации мало, и она очень отрывочна.
— Я хочу сказать, что, по всей видимости, работа в области изучения русской литературы была и остается моим призванием. Мне интересно исследовать, как через словесное искусство проявляются человеческие эмоции, психология, понимание мира. Особенно остро это воспринимаешь при изучении русской литературы. Ведь неслучайно о русском человеке мы мыслим прежде всего по русской литературе. И здесь нет никакого преувеличения. Спросите у иностранца о русском — он сразу воскликнет: «Достоевский!» или назовет имя Чехова. Хотя мы сами сразу назовем имя Пушкина. Но это правда, что в такой концентрации духовной жизни всего народа перед нами предстает русская словесность. Страшно подумать — если бы ее у нас не было, или она была какой-то иной, не такой глобальной что ли… Феномен российской ментальности заключается в этом сосредоточении наших духовных усилий вот именно в этом виде творчества — в литературе, которая заменила нам (и до сих пор, кстати, продолжает заменять) и философию, и социологию, и исторические источники и т.д. и т.п. Что такое Достоевский, о котором сразу вспоминает иностранец, говоря о русских и о русском. Да ведь если бы его не было, не было бы и всей западной сложнейшей философии и психологии ХХ века, посвященной человеку. Его открытия в области человеческой психики таковы, что до сих пор мы ищем в нем ответы на вопросы современной жизни. Об этом, конечно, можно говорить очень долго.
Но вот когда преподаешь русскую литературу в иноязычной, инокультурной среде, все эти аспекты выходят на первый план, становятся более чем актуальными. Ты чувствуешь, что должен показать отличие, неповторимость, величие, если хотите, этой литературы. Именно с этих позиций я и преподавал русскую литературу. Не скажу, что это было очень легко, но понимание всегда было, и контакт с аудиторией всегда устанавливался.
— Извините, вклинюсь в ваш рассказ, а что сейчас, каково сейчас отношение к русской литературе и — шире — русской культуре в Литве?
— Ситуация усложнилась. С одной стороны, из программ школ практически вымыта русская литература (я имею в виду национальные школы), она маленькой частицей входит в курс мировой литературы. А с другой — местные, так сказать, «интеллектуалы» в последнее время стали активно заявлять, что изучение русской литературы, в частности Достоевского, Толстого, Тютчева…. вредно. Аргументы замечательные: она, эта литература, «неправильная», избыточно эмоциональная, нарушающая всякую норму и меру, а главное — она «имперская», через нее в сознание литовских читателей проникает «имперская психология», и бедный литовский читатель продолжает быть несвободным от своих отношений к России в целом.
— Но ведь это бред, как можно напрямую увязывать явления культуры и политическую конъюнктуру?
— Выходит, что можно. Такой подход приобрел статус почти официальной политики. Из русской культуры берется только то, что можно обозначить как «оппозиционное», «диссидентское», но не мировое ее значение и смысл. Вообще говоря, надо не забывать, что русская культура не является инородной для Литвы. Вот, к примеру, в 2003 году мы торжественно отметили 200-летие кафедры русской филологии в Вильнюсском университете. Это одна из старейших кафедр русской словесности в Восточной Европе. То есть традиции глубоки и серьезны. Во время моего руководства кафедрой мы создали целую систему укрепления русского языка и русской литературы в университете. В 2001 году с помощью московского правительства открыли великолепную «русскую аудиторию» со старинного типа мебелью, прекрасно оборудованную, которая стала достопримечательностью филологического факультета и университета в целом. С помощью спонсоров как из Литвы, так и из России полностью отреставрировали помещение читального зала отделения русистики, книгохранилище, приобрели (получили от спонсоров) редчайшие издания по русской культуре, истории и искусству. Не могу не сказать, что в начале текущего века русистика в Вильнюсском университете получила новый импульс к своему дальнейшему развитию. Несмотря на дискриминационные условия учета баллов при поступлении мы никогда не испытывали дефицита в студентах, и тем более отрадно, что поступали к нам из литовских и польских школ. Мы провели целый ряд значительных международных конференций с участием ученых не только с Запада, но прежде всего из России. Это конференции, посвященные 200-летию А.С. Пушкина, современной русской литературе, целый ряд семинаров и конференций, связанных с именем выдающегося русского философа и культуролога Льва Платоновича Карсавина, который жил и работал в Литве, в том числе в Вильнюсском университете. Издали целый ряд публикаций по итогам конференций, регулярно выходил том Ученых записок и т.д. На эти конференции приезжали такие выдающиеся деятели русской культуры, как А. Битов, Ю. Кублановский, Г. Гачев, С. Семенова, С. Василенко, Б. Евсеев, И. Ростовцева и многие другие.
— Замечательно. А как Россия, российские власти относились к работе кафедры, обращали внимание?
— Да, сотрудничество было почти всегда очень хорошим (особо хочу отметить работу в качестве посла России в Литве Ю.А. Зубакова в 1999—2003 годах). Нам оказывали помощь в поездках на научные форумы в Россию, помогали в организации конференций, передавали поступающие из России новейшие издания по современной литературе и научную продукцию российских ученых. В связи с 200-летним юбилеем кафедры пять ее сотрудников были отмечены государственными наградами России, а ваш покорный слуга был награжден орденом Дружбы. Но, вероятно, такое успешное развитие кафедры было для кого-то не очень приятным явлением, и потихоньку на нее стало оказываться серьезное давление. Вначале убрали из ее названия слово «русская», предельно урезали те программы, в которых больше всего внимания уделялось изучению русской литературы и русской культуры. Все это привело к тому, что в 2006 году в знак протеста я покинул кафедру и университет.
Вообще должен заметить, что такая скрытая, латентная русофобия в последнее время стала обыденным фактом в общественной жизни Литвы. Есть, кстати, и полонофобия. Националистический элемент берет верх. Я думаю, что в России это наблюдают на протяжении последних лет шести-семи. Это и отказы приехать на празднование годовщины Победы, и непонятные претензии с требованием выплатить непомерные компенсации за «урон, понесенный за время советской оккупации», и многое другое. Дай бог, чтобы эта тенденция сошла на нет. Ведь, с другой стороны, посмотрите, с каким успехом работает Р. Туминас в Вахтанговском театре, как принимают постановки Э. Някрошюса, литовский дирижер Г. Ринкявичюс работает художественным руководителем Новосибирского театра оперы и балета. То есть Россия открыта для культурных контактов, она рада им. Мне же трудно назвать хоть одну русскую фамилию деятеля культуры, который активно приветствовался бы в Литве.
— Да, не очень радужная картина. Скажите, а чем вы сейчас занимаетесь, какими делами встречаете свой юбилей?
— В 2000 году я учредил Международную Балтийскую академию. Вначале она развивалась как образовательное заведение в области неформального обучения, а после получения лицензии на высшее образование мы перешли в статус полноценного университета. Мы сотрудничали с высшими учебными заведениями России, Латвии, Польши. Обучение велось у нас на русском языке. Высокий уровень преподавания, современные европейские программы в области юриспруденции, менеджмента, управления общественными отношениями, психологии, информационных систем в управлении привело к резкому росту студентов, причем не только выпускников русских школ, а также польских и литовских. К началу 2005 года у нас было около тысячи студентов. И все пошло опять по накатанной колее. Нас объявили «пятой колонной», проводниками «кремлевской политики» и т.д. И в этом же году лицензия была изъята. Сейчас мы ведем обучение наших студентов по заочной форме. Конечно, мы обращались в суды, истратили кучу денег, но безрезультатно. Сейчас мы готовим обращение в Европейский суд по правам человека.
— А что вы думаете о состоянии дел в области высшего образования? Вы знаете наверняка, что в России происходят процессы образования федеральных университетов, идет перевод вузов на рельсы Болонского процесса, сокращается число вузов в принципе. Что это за процессы, к чему они приведут?
— Обладая определенным опытом в области организации высшего образования, не могу не сказать, что как в Литве, так и в России оно переживает серьезный кризис. Проблема заключается в том, что, отказавшись от старой советской системы образования, которая, к слову сказать, была совсем неплохой, мы некритично копируем западную систему высшего образования. Вопрос даже не в форме собственности. Известно, например, что абсолютное большинство университетов и колледжей на Западе являются частными. Ими владеют не только отдельные личности, но прежде всего разнообразные фонды, общественные организации. Дело в том, что мы (в бывшем СССР), ориентируясь на так называемые Болонские критерии, ориентируемся большей частью на усредненный тип высшего образования. Что такое колледж (то есть заведение, дающее высшее образование) сейчас на Западе? Это лишь трехлетнее обучение, которое дает только вводные знания о профессии без дальнейшей квалификации специалиста. Это как бы проба сил, обучение для домохозяек. Отсюда такое громадное число «бакалавров искусства» на Западе, то есть людей, знающих понемногу обо всем. Человек в дальнейшем сам выбирает, куда он пойдет для получения настоящего образования. А вот это «настоящее» образование, «настоящий» университет отнюдь не сковывает себя какими-либо рамками бакалавриата и магистратуры. Он требует значительно большего количества лет и усилий, чем в «стандартном» университете. Хорошо известно, что в Штатах хирург начинает ответственно и полноценно оперировать далеко за 30 лет, когда он пройдет не один этап дополнительных ординатур. Для нейрохирурга это вообще возраст, близкий к 40 годам. Гарвард, Йель, Парижская школа технических наук, Массачусетс, лучшие университеты Техаса не сковывают себя формальными критериями в три года бакалавриата плюс полтора или два года магистратуры. Люди платят деньги, и громадные, как в случае с медициной и юриспруденцией. И поэтому никто не ограничивает себя формальными критериями набранных «пунктов» и пройденных дисциплин — от истории балета до какого-либо экзотического языка, а все направлено на углубление знаний в области специализации.
Высшее образование требует сейчас громадных финансовых вложений. Это сейчас одна из главных инновационных сфер. Но вложения в сферу высшего образования являются рисковыми, туда будет идти исключительно венчурный капитал, а ему должна быть видна хоть бы отдаленная перспектива окупаемости вложений. Сейчас эта формула не то что не действует — она просто еще не создана.
Федеральные университеты в России — это шаг в верном направлении, государство концентрирует кадровые, технологические, финансовые ресурсы, стремясь получить синергетический эффект. Но в то же самое время нельзя некритично думать, что сокращение вузов есть панацея от халтуры в области высшего образования. Если государство поставит контроль над обучением в небольших вузах на должный уровень, система проверки качества обучения не будет коррумпирована, это также позитивный процесс, если в небольшом городе будет свой колледж, который будет ориентирован на нужды этого региона, будет удерживать молодежь у себя дома. Как говорил Чехов применительно к писателям, «есть собаки большие и маленькие, и каждая их них должна лаять своим голосом».
Появление частных университетов на ключевых направлениях развития технологий, и соответственно экономики, должно сопровождаться серьезными льготами со стороны государства. Туда должны прийти большие и «долгоиграющие» фонды, такие, как пенсионные на Западе.
Еще одна очень важная задача — подготовка кадров для высшей школы. И здесь необходимо максимально усиливать обмен преподавательскими кадрами как внутри страны, так и с зарубежными партнерами. К сожалению, часть направлений в современной науке и, понятное дело, в процессе преподавания тех или иных дисциплин в вузах не обеспечена кадрами должного уровня. Хотя есть и замечательные примеры встраивания вузов в современную систему обучения. Вот МГИМО. Какое количество совместных программ с ведущими западными вузами, как часто приезжают лучшие зарубежные профессора для чтения лекций в Москве и, соответственно, преподаватели МГИМО работают в иностранных вузах, какой активный обмен студентами ведется в обоих направлениях! В МГИМО к тому же созданы совместные учебные заведения с лучшими западными вузами. Ректор МГИМО академик А.В. Торкунов успешно встроил университет в современную систему высшего образования. На мой взгляд, это сейчас один из лучших вузов мира. Не теряет своей репутации МГУ, ряд других вузов России. В Литве дело обстоит не так весело. Лучший из вузов — моя alma mater, Вильнюсский университет — не попал в список лучших 500 вузов мира в последнем рейтинге.
— Интересные размышления. Но что же конкретно вы сейчас делаете, каков круг ваших занятий?
— Я, разумеется, никуда не дел свою квалификацию. Сейчас в старейшем литовском издательстве ВАГА выходит моя книга «Философия и эстетика русской литературы», которая, кстати, вначале будет представлена читателям в Москве. В этой книге я продолжаю исследовать близкие для меня вопросы развития русской литературы в ХХ веке, связь культуры и православия, важные аспекты национального своеобразия русских писателей. Немалую часть в этой книге займет раздел, посвященный эстетике нобелевского лауреата Михаила Шолохова.
Я активно занимаюсь также консультационными проектами в области общественных отношений, информационного бизнеса, высшего образования. В этой связи я тесно сотрудничаю не только с российскими научными и исследовательскими центрами, но и с западными. Я являюсь членом российской Литературной академии (жюри премии «Большая книга»), что отнимает немало времени (чтение книг, поступивших на конкурс), но это я делаю с большим удовольствием, так как вижу, как успешно развивается русская литература сегодня, борясь с доминированием Интернета в современной культуре.
Наконец, я являюсь советником крупной литовской энергетической компании «Дуетекана», которая успешно сотрудничает с ведущими российскими компаниями, в частности с «Газпромом». Так что сфера моей деятельности достаточно широка. Надеюсь, что эта деятельность будет только во благо и связана она будет с дальнейшим развитием культурных связей и контактов между Россией и Литвой, между российскими и литовскими деятелями науки и культуры, невзирая на сопротивление людей, живущих прошлым, а не будущим.
— Спасибо за интервью и успехов в вашей деятельности!