Пока не на дне
Текст | Дмитрий АЛЕКСАНДРОВ
Мировая экономика, прежде чем начнет расти, должна
сначала достичь дна.
Цикл возвращается
«Циклические процессы в мировой экономике идут по крайней мере полтора-два столетия, — отмечает президент Института энергетики и финансов кандидат экономических наук, профессор Леонид Григорьев. — В послевоенный период колебания постепенно стали ослабевать. Эпицентр кризисных явлений обычно был в США, перебрасывался на Европу и, через торговлю, на развивающиеся страны. В США традиционно происходит два кризиса в десятилетие, в Европе — один. После Второй мировой войны: 1948—1949 годы — большой кризис, 1954-й — менее серьезный. 1957—1958 годы — большой, 1961-й — менее серьезный. В 1967-м опять незначительный, 1970—1971 — большой. Потом, 1975 год — снова крупный кризис, с первым нефтяным шоком и инфляцией. 1981—1982 годы — два не очень больших кризиса, но с нефтяным шоком и инфляцией. Потом 1987 год — совсем незначительный кризис. 1990—1991 годы — серьезный. Но при этом от кризиса к кризису глубина падения ВВП затухала: проявлялись только инвестиционный и промышленный циклы, возникали финансовые (особенно биржевые) потрясения».*
А потом, отмечает Григорьев, десять лет было не просто спокойствие — непрекращающийся подъем, в котором США оторвались от ЕС и Японии — там были очень низкие темпы роста — и восстановили свое экономическое преимущество в мире. Отсутствие в 90-х годах кризиса привело, по его словам, к целому ряду последствий. «Это были, — отмечает Леонид Маркович, — величайшие годы для США: замечательный рост производительности труда, капиталовложений и т.д. Но накопился большой «пузырь» на бирже — именно потому, что не было небольшого «кровопускания». И в 2001 году рухнули акции, в том числе Enron, Worldcom и компаний информационных технологий, то есть случился новый, небольшой, кризис».
«Если мы посмотрим все кризисы после 82-го года, — продолжает Григорьев, — то увидим, что везде было падение на 1—2% ВВП. Жилищный кризис не представляет для американцев ничего нового — такое случалось и раньше. Были в прошлые годы и биржевые крахи. Но тяжелого кризиса не было давно. Сегодня же мы наблюдаем именно такой кризис. И сейчас предсказатели катастроф могут оказаться правыми. Кризис американской экономики, на которую приходится 25—30% мировой, — это катастрофа».
Подъем выдохся
Последнее серьезное падение американской экономики, на 10%, было в 1957—1958 и 1975 годах, отмечает Григорьев. И сейчас все отвыкли не только от кризисов, но даже от низких темпов роста — в 2003—2007 годах был, возможно, самый сильный подъем в истории капитализма. «За эти пять лет не было фактически ни одной значительной страны, у которой экономика бы упала. По всему миру прирост за последние шесть лет: ВВП мира увеличился на треть! Но оказалось, что мировая экономика не рассчитана на такой рост. И начались большие дисбалансы».
В рыночной экономике не бывает бесконечного стабильного роста, отмечает он. И в 2007—2008 годах подъем начал выдыхаться. Подъем очень поддерживали страны — экспортеры нефти, в том числе Россия, превратив свои доходы в заказы на производственные и потребительские товары в ЕС и Китае. «Но тут из-за угла вылезла инфляция. С лета прошлого года пошел сильный рост цен на нефть и на продовольствие. Фоновая инфляция была все время небольшой, 3—4%. Мы помним, что инфляция в Европе была когда-то 20—30%, в России в конце 90-х она доходила до 90%. Но даже если инфляция практически нулевая, когда идет многолетнее падение цен на товары длительного пользования, рост цен на услуги и колебания цен на продовольствие и топливо, даже эти лишние 3—4% начали оказывать влияние». Сейчас, отмечает Леонид Григорьев, мы видим очень большой дисбаланс, который набегает с начала 2000-х. Мировая экономика стала раскачиваться. Вот вам американский дисбаланс — 5—6% ВВП дефицита и в бюджете, и в платежном балансе».
«Истоки нынешнего кризиса находятся в довольно далекой эпохе — в периоде правления в США администрации Рональда Рейгана, — отмечает управляющий директор компании «ФИНАМ Менеджмент» Сергей Хестанов. — Именно при ней реализовалась идея финансирования экономического роста за счет продуцирования долга, внутреннего и внешнего. Эта эпоха длилась несколько десятилетий и охватила фактически все развитые страны. С момента начала политики финансирования экономического роста с помощью роста задолженности долгов напродуцировали столько, что сейчас у американского среднего класса 70% всех его доходов уходят на выплаты по кредитам. Россия довольно поздно подключилась к мировому процессу продуцирования долгов — в 2003—2005 годах, но ее это явление коснулось так же сильно».
«Кризис — это всегда устранение противоречий, дисбалансов, — продолжает Сергей Хестанов. — Ресурсов для роста на прежнем уровне в какой-то момент не стало хватать, рост замедлился. А как только рост становится меньше, чем проценты по долгам, пирамида рушится — многие проекты де-факто становятся убыточными. В условиях, когда замедлился рост, и у граждан, и у корпораций появились большие проблемы, под их влиянием он замедлялся еще и еще, пока не перешел в спад — понятно, что трудности все более и более усугублялись. То есть суть кризиса — обрушение кредитной пирамиды».
«Впервые в экономической истории все страны мира находятся в кризисе одновременно, впервые кризис по-настоящему глобальный, и нет никаких островков стабильности, — отмечает исполнительный директор Международного форума «Технологии безопасности» кандидат экономически наук Игорь Филоненко. — И вызван он, я считаю, не теми причинами, которые возникали раньше, то есть наступлением фазы спада экономического цикла. Это на 100% кризис современного сверхрискового финансового рынка».
Современный этап развития экономики — это элиминирование циклических эффектов за счет форсированного развития финансового рынка, считает Филоненко.
«В 70-е годы, — говорит он, — когда отказались от привязки доллара к золотому стандарту, из финансовой системы был выдернут стержень, и финансовый рынок начал надуваться. Сегодня некоторые экономисты говорят: когда что-то уходит с рынка, оно же куда-то приходит. Но из пустоты ничего появиться не может. Уходят не деньги — это уменьшается в размерах воздушный пузырь. По балансам процентов на 90 гуляет воздух, вообще не привязанный к товарно-материальным ценностям…».
Драматические процессы
«Сегодня на мировом рынке намечается ряд драматических процессов, — отмечает Сергей Хестанов. — Прежде всего, доступность капиталов заметно уменьшилась. Ставки и в США, и в Европе низкие и еще снижаются, но попробуйте получить кредит! Этому препятствуют, с одной стороны, высокие текущие риски, а с другой — и без того фантастическое перепроизводство долгов. Очевидно, что эпоха дешевых денег для всего мира закончилась».
«Сейчас, — замечает председатель экспертного совета «Деловой России» кандидат экономических наук Антон Данилов-Данильян, — из-за падения процентной ставки инвесторы уходят в долларовые активы вроде облигации Казначейства США с почти нулевой доходностью — им важно сохранить средства. Они не знают, как будут развиваться события. Они уже пережили ужас с автопромом и гадают: какая отрасль будет следующей? Аналитикам доверия нет, сделать четкое предсказание никто не может — для инвесторов ситуация неопределенности. Сегодня дна кризиса еще нет, дна достигли лишь некоторые рынки. Судя по всему, на дне уже оказался ипотечный рынок. Но банки, например, еще будут разоряться. Отрасли, производящие товары длительного спроса, работающие на инвестиционный спрос, будут сталкиваться с проблемами».
«Когда все отрасли достигнут дна, — замечает Данилов-Данильян, — начнется фаза оживления, которая будет характеризоваться уходом из американских облигаций и ростом других фондовых инструментов, ростом цен на сырье. Когда это произойдет? Трудно сказать. У меня есть ощущение, что данный процесс может сильно растянуться».
«Когда падение закончится, сказать трудно, — соглашается Сергей Хестанов, — дна еще не видно: до дна кризиса еще несколько месяцев, а то и несколько кварталов».
Американский сценарий: инфляция
«Сценария выхода из кризиса два, — считает Хестанов, — дефляционный коллапс или гиперинфляция. Потому что есть два способа избавиться от плохих долгов: массовые дефолты и дефляция, или девальвация и быстрое раскручивание инфляционной спирали. Скорее всего, летом и осенью мы в полной мере увидим реализацию инфляционно-девальвационного плана. Доллар будет плавно, планово, поступательно девальвирован — и это позитивно воспримут американцы: как стабилизацию цен. Ведь сегодня в США наблюдается дефляция: бензин подешевел на 40%, недвижимость — даже больше… Такое уже было в американской истории. В период Великой депрессии в 1933 году президент Франклин Рузвельт плавно, в течение полугода девальвировал доллар на 30—50%, примерно так же, скорее всего, будет действовать Обама. В результате все, кто продавал в Америке товары из-за рубежа, окажутся неконкурентоспособными, все конкуренты американской промышленности сразу отсекаются. Она же получает на мировом рынке фору в 30—50% — это очень много! Этот сценарий до такой степени привлекательный для США, что я практически не сомневаюсь в том, что именно он и будет осуществляться. То есть дефолта не будет, доллар очень сильно подешевеет, поднимется американское производство, улучшится социальный климат. Для нас это означает, что цены на энергоресурсы будут низкими весь период активных антикризисных мер в американской экономике, то есть весь 2009 год — точно. Скорее всего, нас ждут года два тяжелой жизни при нижней границы цены нефти $25—30 за баррель».
Генеральный директор аудиторско-консалтинговой компании «Финэкспертиза» Агван Микаелян подчеркивает: «США явно будут проводить политику девальвации: доведут доллар до того уровня, который соответствует реальной покупательной способности. То есть доходы американских корпораций и простых американцев просто будут приведены к уровню того, что и так потеряли — дефолтов никаких не будет. Медленно, постепенно, просто уменьшат благосостояние в два раза».
«Доллар явно будет девальвироваться, — вторит Хестанов, — а вот евро, думаю, нет. Так что в стратегическом плане евро перспективнее доллара. В ближайшие месяц-два доллар будет, вероятно, даже укрепляться, так как в Америке пришла к власти новая администрация, с ней связано очень много ожиданий. В этот период доллар, может быть, окажется даже крепче евро. Но как только эта администрация начнет действовать, планомерно опускать свою валюту, эта тенденция сменится на прямо противоположную».
«Очень многое в мировой экономике будет зависеть от того, насколько быстро США смогут стабилизировать свою валюту, — замечает Данилов-Данильян. — Стабилизировать — то есть начать ее стабильно девальвировать».
Это не так-то просто сделать, замечает он. «Сегодня есть чудовищный навес разного рода фантиков — деривативов, разного рода страховых продуктов, кредитдефолтсвопов… Неясно, какие из них и в какой момент будут предъявлены к погашению. А это значит, что нужны будут новые доллары. Чтобы их получить, потребуется выпускать новые казначейские обязательства, собирая доллары по всему миру», — комментирует Данилов-Данильян.
Кроме того, отмечает этот эксперт, сегодняшние американские меры поддержки бизнеса — это прежде всего налоговые льготы. «Если мы посмотрим план Полсона, там идут льготы практически по всем отраслям», — замечает Антон Викторович. Таким образом, правительство США, и так имея колоссальный бюджетный дефицит, его увеличивает, выпуская новые и новые казначейские обязательства, потому что для них сложилась благоприятная рыночная конъюнктура. «Следствие — новый рост курса доллара, — отмечает Данилов-Данильян. — Пока финансовый рынок не придет в нормальное состояние или все просто не плюнут на все эти фантики, мы будем видеть рецессию».
Председатель экспертного совета «Деловой России» утверждает: при первых же признаках того, что устойчиво девальвировать доллар получается, доллары из казначейских обязательств и с банковских счетов, которые составляют финансовый резерв, будут сбрасываться — инвесторы начнут искать инструменты, обеспечивающие большую доходность, так как у этих доходность упадет. «Это будет стимул для подъема фондового рынка, американского и европейского, поднимутся бумаги традиционных отраслей — продовольственной, фармацевтической… То есть связанные не с товарами длительного спроса, а с товарами повседневного потребления. И, конечно, будет уход в сырье — нефтяной рынок сразу начнет подниматься». Итак, по оценке Антона Данилова-Данильяна, свидетельством вступления мировой экономики в фазу оживления будет сброс долларов. «Как только доллар покатится вниз, это будет сигналом для всех, что мировая экономика поднимается, и сигналом для всех уходить в сырье», — считает он.
«Действительно, первый признак того, что выход из кризиса начался, — вторит ему Сергей Хестанов, — это сильное, устойчивое и предсказуемое снижение стоимости доллара по отношению к мировым валютам, неуклонно продолжающееся не менее чем полгода. Когда это произойдет, будет понятно: крупнейшая мировая экономика становится на путь выздоровления. С некоторым временным лагом последует и увеличение стоимости энергоресурсов, что одной из первых почувствует наша страна».
Тотального сброса казначейский обязательств США может и не быть, считает он. «Большого изменения отношения к американским казначейским облигациям я не предвижу. Доходность по ним очень невелика, и их привлекательность для инвесторов связана только с тем, что отсутствует альтернатива им. Это вообще универсальное действие инвестора в условиях неопределенности: если на носу катаклизмы и нет идеи, во что вложиться, нужно покупать американские облигации, потому что нет никаких оснований ожидать банкротства США. Если вы не планируете совершать активные операции, вам ничто не мешает дождаться срока их погашения и получить номинал плюс купонный доход».
Европейский сценарий: дефляция
«Европейский сценарий, — считает Сергей Хестанов, — будет отличаться от американского. В Европе будет избран дефляционный вариант. И вот почему. Экономика объединенной Европы — это на 80% экономика Германии. Костяк Европейского центрального банка составляют выходцы из Бундесбанка, которые исторически очень плохо относились к инфляции и еще хуже к девальвации. У них на подкорке, на уровне памяти поколений записаны ужасы гиперинфляции в Германии в 20-х годах, когда большинство людей были триллионерами, деньги возили на тележках. И стоило их оставить без присмотра, исчезала тележка, а не банкноты, потому что тележка ценилась дороже. В силу этого ЕЦБ не пойдет по инфляционному пути — что и подтверждается текущей политикой. В Европе будут дефляция и дефолты».
Согласия не будет
«Сама по себе разница подходов — это уже проблема для мировой антикризисной политики, — замечает Сергей Хестанов, — хотя граница между инфляционным и дефляционным подходами нечеткая, идеологические различия все же налицо, и потому говорить о согласованной политике, по всей видимости, не приходится».
«Разница подходов — это одна проблема, — подчеркивает Филоненко. — Другая — популистские меры, в изобилии применяемые сегодня всеми правительствами. Вместо того чтобы зафиксировать ситуацию и лечить болезнь, лопающиеся рынки стали закачивать деньгами, — замечает Филоненко, — потому что владельцами акций являются миллионы физических лиц, правительства вынуждены с этим считаться. Хотя у людей совершенно нездоровые ценности. Люди работают, они наемные работники, но главный источник их дохода не зарплата, а доход по акциям».
Контрантикризисная политика
«Я должен сказать, что и американское, и европейские правительства сегодня предпринимают меры, которые скорее сдерживают восстановление мировой экономики, чем способствуют ему, — согласен с коллегой Сергей Хестанов. — Вся эта господдержка отраслей — грубое кейнсианство. Вместо того чтобы обанкротить предприятия, в результате чего они перейдут к другому, более эффективному собственнику, им оказывается массированная государственная помощь. Смысл ее совершенно не понятен: предприятия эффективнее работать не станут, а это значит, что банкротство просто отсрочивается ценой траты колоссальных бюджетных ресурсов и неконтролируемых инфляционных эффектов. Особенно эта проблема остра в США, в Европе предприятия эффективнее и экономика адаптивнее. И США, и Европой предпринимаются также чрезмерные шаги в области социальной поддержки, которые будут способствовать только воспроизводству тунеядцев, неэффективному использованию трудовых ресурсов, чего и сейчас более чем достаточно. В США и так уже четвертое поколение живет на велфаре, в Европе второе-третье — на социале… Выйти из кризиса, не решив проблему избавления экономик от чрезмерных социальных обязательств, будет затруднительно».
Два тощих года
«Нашу экономику, — замечает Сергей Хестанов, — ждут полтора-два очень трудных года, когда цены на энергоносители будут низкими. Не будет и финансовых ресурсов для развития внутреннего производства, потому что оно фактически целиком финансировалось из западных денег, а не из российских. Кому нужны были рублевые займы под 12—14% годовых, когда на Западе можно было занять в валюте под 4—5%. К тому же рубль укреплялся, то есть можно было еще и выиграть от курсовой разницы. Сейчас же получается такая ситуация.
За счет этих средств строились заводы, работали девелоперы, ритейлеры… Но как только темпы роста российской экономики стали сокращаться, проекты моментально стали невыгодными. А потом еще и началась девальвация рубля, поднялась ставка по западным кредитам…». Те компании, которые попали в список правительства, еще держатся на плаву, замечает Хестанов, хотя и они получают кредитные ресурсы от государства отнюдь не под 6%. А остальным придется худо. «Проект с 15-процентной доходностью никто сейчас и рассматривать не будет. Потому что деньги можно привлечь минимум под 14%, плюс 1% на текущие расходы. Центробанк же вынужден держать высокую процентную ставку, чтобы не разгонялась инфляция на потребительском рынке. Впрочем, мудрость руководства Центрального банка как раз состоит в том, чтобы гибко управлять процентной ставкой, балансируя между высокой инфляцией и высокой безработицей. Мне кажется, такое тонкое управление процентной ставкой мы наблюдаем не всегда», — утверждает Сергей Александрович.
Радикальные решения
«Из кризиса мировая экономика выйдет совершенно иной: повсеместно будут девальвированы валюты и повсеместно произойдет переход к системе госкапитализма, — замечает Филоненко. — Дырки заткнут, жизнь станет дороже. Ситуация стабилизируется на более низкой планке. Безусловно, миллиардеры потеряют часть своих миллиардов, рынок недвижимости станет более адекватным. Но больной не станет здоровым. Раньше он бегал стометровку, потом он заболел, слег. Его накачали лекарствами, и теперь он может ходить — он уже и этому рад. Но действительно здоровым он не стал…».
«Скорее всего, нас после кризиса ждет серьезная ломка денежных систем, — утверждает Хестанов. — Вполне возможно, мир вернется к идее обеспеченности денег. Это стало бы чрезвычайно положительным явлением — я очень надеюсь на то, что это произойдет. Сегодня в основе всех денежных систем лежит кредит соответствующих центральных банков. То есть за каждой валютой стоит центральный банк, а не реальная ценность — сколько он считает нужным эмитировать денег, столько и эмитирует. То есть отношение к национальной валюте связано с авторитетом того или иного центробанка. Если он пользуется авторитетом, отношение к валюте в мире позитивное, низкая инфляция… Если нет, то у соответствующей национальной валюты проблемы, а в соответствующих странах высокая инфляция».
«С высокой долей вероятности, ситуацию в мировой экономике стабилизируют, — считает Игорь Филоненко, — причем за два-три квартала 2009 года. Это как лечение аспирином — болезнь не исчезнет, но температура спадет. Решение фундаментальных проблем отодвинут, я полагаю, еще лет на пять-шесть».
«Действительно, решение должно быть радикальным, — замечает Филоненко. — Довольно давно крупнейшие финансисты — Сорос, Баффет и другие — говорят о необходимости мирового финансового регулирования, о необходимости существования мировой страховой компании. Сорос, в результате своей собственной спекулятивной игры уронивший фунт стерлингов — валюту целой страны, писал, что это ненормально, когда один человек может уронить валюту одной из великих держав. Он понимает ненормальность ситуации и губительность того, что происходит. И сегодня между 200—300 главными игроками должны быть выработаны новые правила игры».
Прежде всего, считает Филоненко, нужно закрыть все биржи на год-два — для того чтобы провести их своего рода реинжиниринг, пересмотреть правила биржевой торговли. На этот период, с его точки зрения, нужно запретить совершать через биржи сделки с ценными бумагами любого рода. В эти год-два следует заново провести IPO всех крупных компаний — и опять вывести их на биржи. Рано или поздно это придется делать, иначе эта рулетка никогда не остановится».
К новой старой философии хозяйства
«В философии хозяйства очень важно вернуться к истокам, — считает Сергей Хестанов. — Тратить ровно столько, сколько заработали, по крайней мере не проедать доходы последующих периодов».
«Некоторые старые ценности были весьма правильны, — замечает Игорь Филоненко, — вознаграждение должно быть за труд. Ненормально, когда кто-то получает вознаграждание за то, что он перекладывает деньги из одного кармана в другой. Проблема ведь не в чужих миллиардах, а в том, что, когда созданный таким образом пузырь начинает лопаться, на спасение финансового рынка идут деньги налогоплательщиков. Спекулятивные факторы создают колоссальные дисбалансы. На спекулятивных факторах сегодня основано все: внимание к тем или иным отраслям, связанное не с реальными тенденциями, а некими виртуальными, политическими явлениями. Чем иначе можно объяснить колебание цены на нефть с $11 до $150 за баррель в течение нескольких лет, а потом вновь падение почти до $30? Мировая экономика не может быть в состоянии такой игры спекулянтов без правил! Сегодня всем мировым лидерам нужно посмотреть на ситуацию трезво и начать радикальные изменения — введение элементов надгосударственного регулирования. Особенно в отношении финансового рынка».
КОММЕНТАРИИ БИЗНЕСМЕНОВ
Андрей ЛОКШИН, директор по развитию ЗАО «Страховой брокер “Малакут”»:
Главные причины финансового кризиса заложены в принципах развития экономики в последние годы. Без их изменения мы будем сталкиваться с такими же проблемами и дальше. Прежде всего это сам принцип работы банковского мультипликатора. Мы даем в долг другим деньги, которых у нас нет. С одной стороны, это необходимо: иначе рост был бы очень медленным. Но с другой стороны, произошло именно то, что должно было произойти при таком принципе финансирования. Рано или поздно объем заимствований вырастает настолько, что необеспеченность займов становится очевидной, и все участники, обладающие реальными активами, вынимают их из образовавшейся пирамиды. Кто успевает сделать это раньше, уходит с наименьшими потерями. А те, кто обладает крепкими нервами, несут больший урон.
Многие называют основной причиной кризиса перепроизводство. И это действительно так. Но важно помнить, что спрос рождает предложение. Мы несколько лет наблюдали повышение спроса, который не был обеспечен реальными доходами покупателя. А в долг им давали охотно и помногу, поскольку давали все равно деньги, которых у нас нет. То есть перепроизводство было последствием, а не причиной. Но именно это последствие видят сейчас производители, которые столкнулись с затовариванием, резким падением цен на их товары и остановкой производств.
Для развития любой экономики важно обеспечить стабильный и равномерный рост. Как минимизировать колебания роста и падения развития экономики и цен? Какой вывод важно сделать из произошедшего? Самое важное — для предотвращения таких же взлетов и падений в будущем необходимо пересмотреть принципы кредитования. Необходимо резко уменьшить объем кредитования по отношению к собственным средствам, а также обеспечить их наличие и сохранность. Если сегодня мы, имея собственных 5 рублей, выдаем кредитов на 15, то завтра мы могли бы снизить эту пропорцию хотя бы на треть, а еще лучше в два раза. И это глобальный вопрос, его нельзя решать в рамках отдельно взятой страны.
Можно представить себе сейчас два сценария развития событий.
Первый: глобальных выводов никто не делает. Власти крупнейших стран мира действуют примерно одинаково и считают произошедшее небольшим финансовым кризисом, а также кризисом перепроизводства. И действуют соответствующим образом. Что мы тогда получим? Мы получим паузу, которая необходима, чтобы уже произведенная продукция нашла своих покупателей. Если интуитивно предположить, что мы произвели за прошедший год на 30% больше сырья и готовой продукции, то, соответственно, в следующем году, во-первых, избыток должен быть «съеден» рынками, а во-вторых, мы должны произвести меньше настолько, чтобы учесть как падение текущего потребления, так и наличие, назовем их так, «товарных запасов» — то есть на 60% меньше! Современные крупные производства практически все организованы так, что не могут этого сделать, поскольку все организованы с тем, чтобы максимально использовать эффект масштаба и массового производства. Поэтому такого падения никто не может себе позволить, это будет работа глубоко в убыток. Как результат — большинство бизнесов выберет комбинацию из приостановки производств (то, что мы уже наблюдаем), а также снижение производительности. Оставшееся падение спроса должно быть поглощено падением цен на сырье и готовую продукцию. «Новая реальность», то есть баланс спроса и предложения с учетом всех указанных выше факторов, установится к лету 2009 года. Ориентация отраслей и отдельных производств и их адаптация к реальности произойдет к осени 2009 года. Я бы не назвал это началом роста, но это будет то самое «дно», которого все так ждут.
После этого может пойти плавный и осторожный рост кредитования граждан и бизнесов. И вот здесь как раз нас может ожидать начало второго сценария, который будет отличаться более медленным ростом, но который позволит избегать кризисов, подобных произошедшему. Это пересмотр самого принципа работы мультипликатора и кредитования. В этот сценарий не верится по двум причинам: во-первых, это слишком глобально, чтобы крупнейшие страны мира могли консолидировать свои усилия и изменить финансовую систему. Во-вторых, власти в большинстве крупнейших стран мира все-таки ориентируются на избирателей, а избиратели хотят жить хорошо «здесь и сейчас», а не ждать «светлого будущего». Все ждут «фазу подъема», так что и получат «фазу подъема» в конце 2009 года.
Вячеслав АНДРЮШКИН, заместитель председателя правления КБ «СДМ-БАНК»:
Причин мирового финансового кризиса крайне много и выделить основные довольно затруднительно. Я бы в первую очередь назвал излишнее спокойствие и неадекватную оценку рисков, которая проводилась основными мировыми финансовыми институтами. Иными словами, одной из основных причин мирового финансового кризиса является недостаточно консервативная политика в области управления рисками финансовых вложений. На мой взгляд, наступивший год все же будет годом рецессии, однако я надеюсь, что уже в 2010 году начнется фаза стабилизации мировой экономики, а впоследствии и ее подъема.