Игорь БУНИН: это — диархия

Текст | Александр ВЫСОЦКИЙ,
политический обозреватель

Генеральный директор Центра политических
технологий Игорь Бунин в интервью
журналу «БОСС» прокомментировал последние изменения на политическом ландшафте России.

— Игорь Михайлович, интрига теперь кончилась?
— Да, действительно, интрига закончилась. Мы уже можем прогнозировать события после президентских выборов в марте 2008-го.

— Как, на ваш взгляд, изменится архитектура российской власти?
— Тут важно понимать логику. Это, естественно, диархия, двоевластие. Термин «диархия» использовался в отношении Римской империи II века после Траяна. Траяна усыновил Нерва, и установилась так называемая диархия. И дальше, до Марка Аврелия, который уже никого не усыновлял, а оставил своего сына в качестве наследника, существовало двоевластие. То есть император выбирал лучшего и популярного полководца, делал его соправителем и готовил к правлению. Это и есть диархия.
Подобное двоевластие основывается на неформальных отношениях, прежде всего между правителем и его преемником в деле совместного руководства страной. Одновременно в России эта система базируется на неких институциональных основах. Это очень своеобразная вещь, так как Россия — страна не правовая, страна неформальных групп и неформальных отношений, право здесь всегда вторично по отношению к власти и неформальным связям. Кроме того, мы не имем соответствующих традиций, традиции устанавливаются каждый раз «с нулевого цикла».
С этой точки зрения у нас есть элемент, связанный с неформальными отношениями («17 лет вместе», «нестыдно передать», «хорошо знаю», «мы будем работать вместе»). Но есть и формальный момент, введенный Путиным после того, как он возглавил список «Единой России» и добился большинства в Государственной думе. Таким образом, он получил дополнительные права контроля над деятельностью президента. Понятно, что если они не будут работать вместе, обо всем договариваться и сообща проводить идеи в жизнь, то возникнет конфликт. В том случае, если возникает конфликт, у Путина есть достаточно много дополнительных ресурсов: его рейтинг на данный момент, его победа на парламентских выборах (потому что именно он привел «Единую Россию» к победе), сама «Единая Россия» и договоренности со «Справедливой Россией», конституционное парламентское большинство, расставленные кадры, выработанный бюджет, огромное количество «планов Путина», которые сконцентрированы в так называемом плане Путина.

— Так что же достанется Дмитрию Медведеву?
— Для нового президента коридор довольно узок, он не может не согласовывать свои идеи с Путиным. На самом деле наступит период «ученичества». Формально Путин будет обладать меньшими прерогативами, не формально же — достаточно широкими, плюс налицо невозможность довести ситуацию до конфликта. С одной стороны, они станут вдвоем управлять страной, то есть наступит диархия и соуправление, а с другой — Медведев будет обучаться у Путина. Сколько — одну легислатуру или две — мне неизвестно, на сей счет существуют разные предположения.
Путин говорил о таком «ручном управлении», и в реальности это действительно ручное управление, но с двумя «водителями», где один страхует другого.
Через какое-то время произойдет некоторое перераспределение полномочий. Понятно, что легитимно, с точки зрения права и полномочий, президент намного превосходит премьер-министра, поэтому постепенно и реальный объем полномочий у премьера начнет снижаться, а у президента — увеличиваться. Ясно, что президент будет прежде всего заниматься внешнеполитическим направлением — «восьмеркой» и вообще внешней политикой. Путину же достанется то, что он не очень любит, —
рутинная, каждодневная работа. Но с его чувством ответственности, думаю, он сумеет перераспределить функции и оставить за собой и некие стратегические вещи. То есть стратегические задачи будут подконтрольны обоим.

— Что все-таки означает выбор именно Медведева?
— Приход Медведева означает, что мы дошли до такого уровня, когда гайки могут быть сорваны, так как вертикаль построена слишком жестко, а это может быть весьма опасно. Поэтому выбор в пользу Медведева — признак того, что гайки, видимо, чуть-чуть раскрутят. Я полагаю, что начнется некоторая деконцентрация власти и ослабление вертикали — она станет менее жесткой.
То же самое касается и внешнеполитического курса. В течение путинского периода Россия показала, что она великая держава, способна конкурировать в качестве крупной региональной державы и что доминантная роль Соединенных Штатов Америки может быть ослаблена.
Нас ждут, как мне кажется, определенные изменения акцентов во внешней политике. Небольшие, но они будут. Я имею в виду смягчение конфликта с Западом. Но все это — в рамках узкого коридора, за пределы которого Медведев выходить не собирается, да и Путин вряд ли согласится выйти.
Таким образом, вертикаль останется, деконцентрация если и будет, то не очень большая. Если произойдет смягчение отношений с Западом, то только без каких бы то ни был жертв для российской независимости.
Конечно, необходимо найти «идею для Медведева». Безусловно, каждый президент должен иметь свою фишку. У Путина эту роль играли ликвидация хаотических процессов, которые шли в ельцинской России, борьба с сепаратизмом в Чечне, строительство государственной системы. Для Медведева же фишку еще только предстоит отыскать.

— И что может стать такой фишкой?
— На первом этапе, я считаю, судебная реформа. Для Медведева, как для юриста, это весьма значимо. И только судебная реформа, с моей точки зрения, позволит России вернуться в правовое поле, поскольку сейчас в основном доминируют неформальные отношения, «звонки», «откаты» и т. п. Так что все, на мой взгляд, должно начаться именно с судебной реформы.
Стиль Медведева понятен: он очень аккуратный и «постепенный», склонный к смелости, но не выходящей «за грани».
Думаю, Медведев ощущает, что вместе с Путиным они могут использовать исторический шанс. Для реформ (скорее политических, нежели экономических) вторая легислатура Путина была, по-моему, потеряна. Многое не завершено, многое даже не начато. Видимо, испугались реакции на монетизацию, когда люди вышли на улицы. К этому добавились еще и «оранжевые» революции. Все это испугало власть, и потому она заняла более оборонительную позицию. Надеюсь, сейчас такие страхи прошли, и российское руководство вновь приступит к реформам, причем уже в рамках не строительства государства, а скорее модернизации государственной системы и вообще модернизации страны.
Так что, думаю, слова Медведева об историческом шансе, который выпадает раз в столетие, отражают его реальное восприятие действительности.

— Каковы риски?
— Мы все еще находимся в периоде «тучных коров», возможно, это будет даже не семь лет «тучных коров», а больше. Если данный период продлится дольше, то Медведев окажется таким же везунчиком, как и Путин. Сейчас ситуация такова, что Россия находится на пике Бриковских государств, у нее самый большой модернизационный потенциал и вообще больше возможностей, чем у других стран БРИК. Поэтому можно надеяться, что если не произойдет никаких катаклизмов, катастроф, войн или экономических кризисов, то мы окажемся в достаточно удачном периоде, потому что сейчас все готово для резкого рывка.
Конечно, в конструкции есть и слабые места. Например, усиление государства в экономике. Но, по единодушному признанию и Медведева, и Путина, ситуацию здесь надо исправлять. Будем надеяться, что это позволит хотя бы начать реформы.