Алексей ЧАДОВ: я — практик
Беседу вела Анастасия Саломеева
Яркий дебют в кино Алексея Чадова в фильме Алексея Балабанова «Война» сразу же привлек к нему внимание как простых зрителей, так и маститых критиков. Затем последовали и другие его картины, среди которых были «золотоносные» «Ночной дозор», «Дневной дозор» и «Девятая рота». От такого успеха могла закружиться голова любого молодого актера, но только не Алексея, вовсе не расположенного почивать на лаврах популярности.
— Алексей, последние два года вы один из самых востребованных молодых актеров. На вас обрушилась колоссальная популярность, но вот звездности в вас что-то не заметно. Почему?
— Не знаю. Наверное, если бы было очень много денег, то появилась бы и звездность. Здесь, как мне кажется, многое зависит от величины гонорара. А если серьезно, то зачем звездиться? Работать надо, а работы сейчас очень много, не до звездности. Звездятся те, кому делать нечего.
— Вы в случай верите? Ведь считается, что от него во многом зависит судьба актера. Вам повезло?
— Да, мне повезло. Мне кажется, что я свою удачу вовремя заметил и ухватился за нее. Но я не исключение. У каждого в жизни есть такой счастливый случай, просто не каждый может его увидеть. Некоторые чего-то боятся и из-за своей трусости делают ошибки. Правда, бывает, что счастливый случай находит тебя и во второй раз.
Сегодня у актеров больше шансов для везения. Очень большое поле работы. Раньше сложнее было: фактически не существовало своего кино, своих сериалов, своей рекламы. Я помню, как Андрей (актер Андрей Чадов, старший брат Алексея Чадова. — Ред.) на первом курсе театрального училища снялся в рекламе. После этого он стал национальным героем в нашем районе. Помните ролик со слоганом «Для тех, кто правда крут»?
— А вас самого в рекламе не видно.
— Да зачем она мне сейчас? Это ж не творчество, а деньги.
— В кино у вас все складывается очень хорошо, а в театре пока только одна роль — Труффальдино в спектакле «Эй, Труффальдино!». Больше играть на сцене не хочется?
— Да нет, мне пока Труффальди- но хватает. Времени мало. Да и игра на сцене — процесс очень трудоемкий. В театре не совсем так, как в кино. И люди по-иному общаются, и отношения в коллективе нужно долго выстраивать, а очень часто они вообще не складываются — актеры ведь люди очень сложные.
— Но поступали вы все же в театральное училище и, наверное, на первых курсах думали, что потом будете работать в театре?
— Да. Но дело в том, что я был избалован театральной студией, в которой занимался в детстве и юности. Мы были молодые, дружные и мечтали сделать что-то очень хорошее и интересное. А во «взрослом» театре все сложнее. Здесь важно собрать команду очень похожих друг на друга людей, единомышленников. Если по своему мироощущению актеры разные, то это мешает работе. Я сделал выбор в пользу кино и думаю, что был прав.
— Как проходила работа над спектаклем «Эй, Труффальдино!»?
— Это был долгий процесс, очень разнообразный, и сложный, и простой одновременно. Это ведь антреприза, все занятые в ней актеры еще где-то работают, поэтому много времени ушло на то, чтобы собрать всех вместе, организовать график. По правде говоря, спектакль еще делается. Мы сейчас его обкатываем в разных городах России. Вот разыграемся, притремся друг к другу, тогда можно будет говорить о нем как о готовом проекте.
— А как зрители и критики оценивают спектакль?
— Кому-то он нравится, кому-то нет. Критики по-разному реагируют. Там очень много почвы для обсуждения. История ведь современная, хотя и не нарочито, но многих это настораживает. А обычным зрителям, насколько я знаю, очень нравится.
— В кино вам везет на «военные» роли. Почему так получается?
— Надеюсь, что уже не везет. Действительно, у меня было несколько военных фильмов. Думаю, это произошло потому, что за два года до празднования 60-летия Победы в кинопроизводство запустили очень много военных проектов. Приходишь на «Мосфильм», а тебе говорят: «Леша, смотри сколько предложений!» И все — и сериалы, и фильмы — про войну. А я уж выбирал из того, что мне предлагают, наиболее интересное. Честно говоря, от войны я немного устал. Правда, даже если бы сейчас мне предложили сняться в «Девятой роте», я бы все равно согласился.
— Вы работали со многими известными режиссерами. Кто из них вам больше всего дал в профессиональном плане?
— Алексей Балабанов. Он дал мне очень серьезную профессиональную основу. Этот материал многие актеры до сих пор набирают, анализируют, проживают. А я получил его за два месяца работы с Балабановым и до сих пор еще его проживаю. После Балабанова я уже шлифовал полученный опыт с нашими лучшими, на мой взгляд, режиссерами.
— А есть такой режиссер, с которым вы бы хотели работать, но еще не работали?
— Конечно, Мартин Скорсезе, например. Ну, это в шутку, а если серьезно, то в России сейчас много интересных современных молодых режиссеров, с которыми я бы хотел посотрудничать. Сейчас я работаю с Резо Гигинейшвили, и, если честно, я очень хотел этого. Ему 23 года, он был вторым режиссером на «Девятой роте», снял интересный сериал «Девять месяцев», потом взялся за кинофильм. С ним мне очень интересно.
— На съемочной площадке вам тоже интереснее встречаться с молодыми актерами?
— Не только. С «киношными» хотелось бы больше работать. Объясняю: для себя я разделяю актеров на разные категории, не качественные, а различные по диапазону: на актеров сериалов, театра и кино. Если ты играешь в сериалах — это одно, в кино — другое, в театре — третье. Вот я бы, наверное, не мог играть в сериалах. Я так не умею, не потому что я какой-то уж очень крутой, просто другой. Сериал — это особый жанр, и играть его надо уметь. Мне кажется, там нельзя к роли относиться слишком серьезно.
Люди, работающие в кино, по-особому смотрят на роль, мне за ними очень интересно наблюдать: как они готовятся к роли, как работают в кадре.
— Бывает так, что после выхода фильма вы понимаете, что сыграли не так, как надо?
— Конечно. Я очень самокритичен и прекрасно вижу все свои огрехи. Сейчас, например, я бы совсем по-другому сыграл в «Войне», уже в силу своего возраста и опыта. Но тут уж ничего не вернешь, и в этом сила киноискусства.
— Один из ваших новых фильмов — Orange Love — психологическая дра-ма. Пробуете себя в новом жанре?
— Да. Я стараюсь сниматься в разных фильмах. В похожих картинах работать неинтересно. А на историю, рассказанную в Orange Love, я сразу «клюнул». В фильме фактически только два человека — он и она. Остальные герои хоть и появляются, но их почти не видно, даже снято так, что лица неразличимы, поэтому зритель их не запоминает. Очень рад, что снялся в этой картине. Она одна из моих самых любимых.
— Но своей вершиной вы, навер-ное, считаете все же «Девятую роту»?
— Конечно. Но это уже пройденный этап. Надо идти дальше.
— А артхауз вас не привлекает?
— С удовольствием снялся бы в таком фильме. Правда, у нас артхаус еще не закрепился. Здесь многое еще сыро. Хотя интересные картины уже есть.
— Не хочется попробовать себя в характерной роли?
— Хочется, но пока что-то никто такую роль не предлагает.
— Мне кажется, режиссеры вас видят в образе «героя нашего времени».
— Ну а почему бы и нет? Все мои герои — непростые персонажи, у них сложные судьбы. Да, социально они немного напрягают простого зрителя, но они узнаваемы. Мне интересно играть такие роли, а зрителям, наверное, интересно наблюдать за моими героями.
— А кто, на ваш взгляд, герой нашего времени?
— Женя Родионов, который погиб в Чечне. Для меня он настоящий герой этой войны, этих лет, этой проблемы. Обычный русский парень, девятнадцати лет. Только подумайте, каким мужеством нужно обладать, чтобы принять такую смерть! Я преклоняюсь перед его поступком.
Кто еще? Дима, который вместе со мной снимался в «Живом». Он в девять лет лишился ноги, но сегодня его жизнь ничем не ограничена: он занимается футболом, чемпион каких-то соревнований, очень позитивный человек, заражающий своим оптимизмом других людей. С ним приятно и интересно общаться. Я удивляюсь таким людям и опять же преклоняюсь перед ними.
— Вы можете назвать своих учителей в профессии?
— Да. Первый и главный учитель — Вячеслав Иванович Кожихин, руководитель моей театральной студии в Переделкине. Он повлиял на формирование моей личности, научил ответственности, показал, как надо работать. В театральном институте моим учителем был художественный руководитель курса Владимир Владимирович Прохорович, он дал мне очень многое в профессии. И, конечно, Алексей Балабанов, о котором я уже говорил. Но я учусь до сих пор. Все люди учатся, а нам, актерам, учиться надо всю жизнь. А для этого нужно очень много работать.
— Если судить по вашей актерской биографии, то создается впечатление, что ваше обучение в основном проходило на практике.
— Да. Я вообще практик по жизни. Теорию не люблю, считаю, что это лишняя трата времени, а его и так мало. В институте я очень переживал, что мы слишком много времени тратим на лекции, просто просиживаем часы, и мало что получаем из реальной практики. У нас было очень много теории, которую, как мне кажется, можно было бы безболезненно сократить раза в два. Когда человек выпускается из института, голова у него забита всей этой теорией, которую в него вдалбливали четыре года, и он теряется, так как просто не знает, с чего начать практиковать. Если ты после курса попадешь в хороший коллектив, к хорошему режиссеру, тебе помогут, а если нет? Учиться на практике, по-моему, проще.
— Чье мнение о вашем творчестве для вас особенно важно?
— Таких людей много. По именам называть — долго будет. Есть журналисты, актеры, режиссеры, которые искренне относятся к моему творчеству, их мнение для меня очень важно.
— А на критику «за глаза» вы как реагируете?
— Сначала выслушиваю ее, а потом прошу познакомить с человеком, который так обо мне говорил. Мне нужно видеть его и понимать, что он из себя представляет. Есть люди, чья критика мне важна. Я к ним прислушиваюсь. Но для этого надо быть «моим» человеком: смотреть на мир так же, как я, так же относиться к современности, иметь те же ценности.
— А какой человек «ваш»?
— Современный, простой, искренний, желающий что-то изменить в жизни, творческий… Например, тот, кто скажет, что «Красота по-американски» — плохой фильм.
— Вы бы могли выбрать другую профессию?
— Наверное. Но, честно говоря, я никогда всерьез не думал о том, что мог бы делать, если бы не стал актером.
Я всегда знал, что, если мне будут нужны деньги, я их заработаю. В 13 лет мыл машины, на стройке помогал, потом, когда учился в вузе, барменом работал. Кстати, эта профессия мне многое дала, она выработала качества, которые затем очень пригодились в актерской профессии.
— Многие актеры со временем становятся режиссерами. У вас нет такого желания?
— Есть большое искушение. Кстати, это закономерно, когда актер, отработав в своей профессии какое-то время, становится режиссером. Если актер захочет снять кино, он это обязательно сделает. Удачно или не удачно — уже другой вопрос. Я к этому очень серьезно отношусь. Чтобы все получилось, нужно время. Мы с Андреем хотим сначала придумать какую-нибудь хорошую историю, потом на ее основе написать сценарий, а затем уже снять фильм.
— Судя по всему, вы с братом очень близки.
— Да. Роднее человека у меня нет. Это мой лучший друг, моя вторая половина, мой единомышленник до мозга костей. Мы очень любим друг друга.
— У популярности есть хорошая сторона и есть плохая. Что вам доставляет удовольствие в хорошей и что раздражает в плохой?
— В хорошей — то, что представители ГАИ и милиции, когда меня узнают, иногда идут мне навстречу.
— А вы что, даете милиции повод обращать на себя внимание?
— Нет, я вообще не люблю давать каких бы то ни было поводов. Но в жизни бывают серьезные и очень напряженные ситуации, которых трудно избежать.
Легче стало с бытовой точки зрения. Помню, как несколько лет назад я должен был лететь на съемки фильма «Второй фронт», но меня не пустили в самолет, так как я минут на пять опоздал на регистрацию. А Алексей Серебряков, с которым мы вместе снимались в картине, с легкостью попал в тот же самолет минут за 15 до его взлета. Сейчас все эти условности упростились, что не может не радовать.
А среди минусов популярности — слишком много внимания. Я этого не люблю. Был бы девушкой, наверное, радовался. А так мне все это поперек горла.
— Среди ваших картин есть несколько с иностранным участием. Как съемочный процесс организован «у нас» и «у них»?
— Я еще не снимался в стопроцентно иностранном фильме, так что точно не могу сказать о зарубежном процессе кинопроизводства. Но по тому, что я видел, могу сделать вывод: в картинах с иностранным участием процесс съемок организован значительно лучше. Прежде всего это касается разделения производственной и творческой стороны, проведения между ними четкой границы. Актеры — отдельно, а технический персонал группы — отдельно. А у нас все в одной куче. Дело не в том, что люди не должны общаться друг с другом, а в том, что они не должны мешать друг другу. Нужно понимать, что человека, который читает роль, нельзя отрывать от сценария глупыми вопросами и нельзя дергать его перед кадром. Это не работа на статус, на звездность, это совсем другое.
Например, съемки Orange Love в Киеве проходили идеально. Продюсеры фильма — американцы, которые учились этому бизнесу у себя на родине, — очень хорошо организовали съемочный процесс.
— А за границу вас сниматься не звали?
— Звали, но пока очень интересных предложений, таких, что бы меня «зацепили», не было.
— Все ваши герои — с внутренним надрывом, с изломом. Да и профессия у вас очень нервная, смысл которой заключается в расшатывании собственной психики. Как вы после такого напряжения восстанавливаете свои силы?
— Да, все верно, и герои с надломом, и профессия беспокойная. Способов для восстановления сил несколько. Первый — встречи и общение с друзьями, а их у меня очень много. Как правило, они непричастны к моей профессии, это очень мужественные люди, которые занимаются вещами, не связанными с творчеством. Актеров среди моих друзей мало, с ними порой сложно в жизни — здесь нужно очень внимательно подбирать друзей. Еще меня расслабляют поездки на море: вода, солнце, тишина и выключенный телефон. В лесу тоже люблю гулять, шашлык там устраивать.