Анатолий БУРКОВ: биотехнологии обеспечат стране билет в будущее
Беседу вел Александр Полянский
Генеральный директор НПО «Диагностические системы» доктор медицинских наук, профессор Анатолий Бурков — человек в медицинских и предпринимательских кругах известный, пользующийся заслуженным уважением. Созданная им компания — один из лидеров на рынке производства иммунобиологических препаратов. НПО работает с 1990 года, за это время ее бессменный руководитель прошел очень серьезную школу управления, и сегодня его можно с полным основанием считать профессиональным промышленником, бизнесменом, менеджером. И главное — человеком, мыслящим и поступающим по-государственному.
«Губернатор опирается на местные кадры»
— Анатолий Николаевич, в Нижнем Новгороде приступили к работе новый губернатор — Валерий Павлинович Шанцев и новый полпред президента — Александр Николаевич Коновалов. Оправдывают ли их первые шаги ваши ожидания и ожидания других работников сферы здравоохранения, предпринимателей Нижегородской области?
— Прошло мало времени с момента начала их работы. Александр Николаевич еще и 100 дней не отработал в новой должности. Валерий Павлинович работает подольше, с августа, но он пришел в совершенно новый для себя регион, присматривается, делает первые шаги…
— А если судить по первым шагам?
— У Шанцева сейчас дел невпроворот. Оставляет желать лучшего ситуация в сфере развития производства в области, прежде всего наукоемкого, малого и среднего бизнеса, в решении социальных проблем. Губернатор всерьез взялся за выправление положения, и его решения, которые уже приняты, очень обнадеживают.
Нижний Новгород за последние десять лет потерял многие свои лидирующие позиции. Центр города развивался недостаточными темпами, новые дома практически не строились. Сейчас там превалируют двухэтажные деревянные ветхие постройки — образцы гражданской архитектуры, видите ли. Но весь исторический центр не может состоять из одних образцов! Нужно, мне кажется, оставить ту часть старого города, которая является нашим общим культурным достоянием, а остальное продать на конкурсной основе предпринимателям, чтобы они построили там новые, современные здания — в соответствии с городской архитектурной политикой, разумеется. И Нижний Новгород преобразится.
— Какой модели кадровой политики следует Шанцев? Привел, я слышал, команду москвичей?
— Нет, москвичей в команде Шанцева считанные единицы. В основном он пытается опираться на местные кадры.
Весной состоятся выборы в Законодательное собрание Нижегородской области. Я думаю, после них произойдет обновление команды: выборы покажут губернатору новые фигуры в области, на которые можно опереться, к тому же подойдет срок оценки деятельности менеджеров, назначенных им на различные участки работы в конце лета — осенью 2005 года.
— И все-таки чего от нового губернатора вы ожидаете в отношении здравоохранения Нижегородской области?
— Я глубоко уверен, что здравоохранение невозможно реформировать на уровне области. Оно должно реформироваться на общегосударственном уровне. И потому от губернатора неправильно ждать улучшения состояния медицинского обслуживания в одном отдельно взятом регионе. После провозглашения здравоохранения одним из национальных проектов реформа в отрасли, слава богу, пошла.
«Нужно воссоздать советскую систему здравоохранения»
— Первоначально реформирование в отрасли осуществлялось «по Зурабову» — в соответствии с радикальными рыночными, ультралиберальными рецептами. Сейчас победила другая точка зрения, озвученная президентом и воплощаемая в национальном проекте по поддержке отечественного здравоохранения. В президентской версии реформы речь идет, по сути, о восстановлении целостности национальной системы здравоохранения, а значит, о возвращении к советской модели медицинского обслуживания населения.
— Я, как и большинство профессионалов здравоохранения, сторонник второй, президентской точки зрения. Считаю, что советская система здравоохранения была самой совершенной в мире. Нам сегодня нужно восстанавливать советскую систему здравоохранения, но на новых условиях.
— Что вы имеете в виду?
— В советское время было две беды: дефицит современных высокоэффективных лекарств и дефицит современного диагностического оборудования. Рынок решил эти проблемы.
Сегодня нужен возврат к тому, что в советской системе было передовым, — это принципы, стандарты и организация медицинского обслуживания. Наиболее развитые страны мира еще только внедряют то, что у нас применялось на практике долгие годы. В США, как мне сообщают мои друзья и партнеры, сейчас активно присматриваются к советским подходам — вводят ежегодную диспансеризацию, например.
— А как вы относитесь к политике Зурабова?
— К Михаилу Юрьевичу Зурабову я отношусь с огромным уважением: он целеустремленный человек и один из тех, кто действительно старается реально изменить ситуацию и при этом не пытается понравиться всем. Хотя я далеко не по всем пунктам согласен с ним, но его, не побоюсь громкого слова, смелость и настойчивость в достижении поставленных целей не могут не вызывать уважения.
— Большинство медицинских работников России отрицательно относятся к его подходам.
— Но большинство, заметьте, не всегда бывает право.
«Трудности стимулировали поиск»
— Как вам удалось создать эффективный бизнес в сфере производства тест-систем для обнаружения СПИДа и ряда других инфекций, составив конкуренцию западным компаниям, занимавшимся проблемой СПИДа в частности, долгие годы?
— Помогла как раз та советская система здравоохранения, о которой мы только что говорили. В Советском Союзе медицинская и микробиологическая отрасли промышленности и научных исследований находились на достаточно высоком уровне, в целом ряде направлений мы были на самом переднем крае. При всех тех трудностях и препятствиях, существовавших для научного работника при социализме: недостатке финансирования, оборудования, реактивов. Реактив, помню, закажешь — ждешь год, присылают, когда ты уже забыл, зачем он тебе был нужен.
Но тем не менее трудности стимулировали поиск и развитие.
— Как левшу, который блоху подковал, да?
— Конечно. Я работал заместителем директора Горьковского НИИ эпидемиологии и микробиологии, именно там появились наши первые тест-системы — мои и моих коллег, которые во многом на энтузиазме создавали достойную научную продукцию.
— В вашей компании среднее, наиболее продуктивное поколение эпидемиологов и микробиологов удалось сохранить?
— К счастью, да. Нам помогло то, что Горький был закрытым городом, и у нас не случилось такого оттока научных кадров на Запад, как из Москвы и Санкт-Петербурга.
Сегодня мы активно сотрудничаем с теми российскими учеными-биотехнологами, которые уехали за границу. С 1993 года НПО «Диагностические системы» ежегодно посылает своих работников на двух- и трехлетние стажировки за рубеж. Вот и сейчас компания оплачивает стажировку четырех молодых сотрудников в Центре по контролю заболеваемости США (в г. Атланте). Специалистами компании за последние годы подготовлено 26 серьезных публикаций в ведущих мировых научных изданиях по эпидемиологии, микробиологии и биотехнологии. Я поддерживаю стремление своих сотрудников участвовать с научными докладами на международных зарубежных конференциях следующим образом: кому пришлют приглашение, тому оплачиваю командировку на конференцию. В 2005 году было подано 13 тезисов. Пришло… 13 приглашений.
— А столичные и питерские научные центры не могут похвастаться такими результатами в последнее время?
— Увы. Сейчас в научных учреждениях двух столиц практически вымыло среднее поколение ученых: остались только старшее поколение и совсем молодые ученые.
Я считаю, что биотехнологии — это такая сфера, где именно среднее поколение решает все. У них уже имеется достаточный опыт научной работы и есть еще силы и желание состояться. Сфера наших научных интересов очень динамично развивается. То, что еще недавно можно было считать достижением, сегодня уже не соответствует новым требованиям. Потому здесь промедление, остановка исследований смерти подобны. Очень многие российские научные центры в сфере биотехнологий отстали. Достаточно высокий уровень сохранили преимущественно те центры, которые смогли совместить исследования с коммерческой деятельностью.
Итак, существовал фундамент, позволивший нам достигнуть уровня технологий ведущих мировых компаний. Отставание по уровню менеджмента, маркетинга, логистики пока, к сожалению, остается. Но мы его преодолеем!
Как я уже сказал, выжили немногие. И если будет продолжаться такая, без преувеличения, равнодушная политика по отношению к производителям наукоемкой продукции, лет через десять не останется ничего. Поддержки государства нет вообще никакой, одни слова, а в последнее время и их не слышно. К сожалению, понятной, взвешенной промышленной политики в России как не существовало, так и не существует.
У меня есть аптечная сеть, состоящая из 15 аптек. И, как бизнесмен, я вас уверяю, что торговать в России по-прежнему выгоднее, чем производить. Хотя по Марксу производство должно быть выгоднее торговли, потому что дает высокую прибавочную стоимость. Но в России сейчас нормальные экономические законы не работают. Потому и деятельность наша — это бесконечный бег с препятствиями, преодоление трудностей, которые нам создают.
«Нас контролируют 62 организации!»
— В чем выражается равнодушная политика, о которой вы сказали?
— Во-первых, административный пресс. Нас контролируют 62 организации! И каждая из них стремится найти нарушения — иначе за что же ее персонал получает зарплату. При этом крайне редко упускается возможность унизить человеческое достоинство сотрудников проверяемой компании. Мы недавно сдавали новый научно-производственный корпус, председатель комиссии по приемке признался, что мы единственные за последнее время, кто открывает новое производство, остальные — торгово-развлекательные центры и магазины. Так вот, нас, несмотря на это, несколько месяцев мурыжили разными придирками, хотя корпус строился и проектировался в соответствии с международным стандартом GMP, требования которого гораздо жестче отечественных противопожарных, санитарных и прочих норм. Самое печальное, что об этой проблеме говорят все, но ничего не меняется. Равнодушие полнейшее.
Второе — отсутствие каких-либо преференций для отечественного производителя при проведении федеральных тендеров, когда конкурсные комиссии основными критериями отбора делают второстепенные характеристики диагностических препаратов, пренебрегая принципиально важными показателями.
Например, уже второй год одним из основных и принципиальных условий, которым должны соответствовать тест-системы для диагностики ВИЧ-инфекции, является срок годности 9—12 месяцев. Несомненно, это немаловажное потребительское свойство (особенно удобное для компании-победителя, так как поставку годового объема можно осуществить в один прием). Однако на практике это требование не позволяет принимать участие в тендере российским компаниям-производителям, чья продукция имеет срок годности шесть месяцев. Конечному потребителю одна поставка в год также неудобна, поскольку для ее хранения нужны большие складские площади. В то же время принципиальные, я бы даже сказал, жизненно важные характеристики, такие как чувствительность (способность определять минимальное количество вируса иммунодефицита в образце), не являются даже второстепенным параметром отбора!
Мы вкладывали деньги в научные разработки по улучшению именно этих характеристик, и сейчас наши тесты сравнимы, а в некоторых случаях превосходят по чувствительности многие западные аналоги. Тем не менее тендерные комиссии, пренебрегая чувствительностью тестов, отдают предпочтение, безусловно, более дорогой продукции иностранного производителя с большим сроком годности. Наша компания в состоянии сделать продукцию со сроком годности и 12, и 18 месяцев. Но только можно же заранее предупредить производителей, о том, какие будут условия! А еще лучше — постепенно увеличивать требование о сроке годности, чтобы российские производители адаптировались. Если, конечно, в этом требовании вообще есть смысл.
На сегодняшний день мы проигрываем лоббистское сражение иностранным компаниям, и ладно бы за рубежом, но, увы, это происходит у нас дома. Мы рассчитываем на поддержку со стороны своего государства, а ее нет. Цена такого поражения значительно больше, чем просто проигранный тендер. Это приведет к сокращению рабочих мест, снижению налоговых поступлений, а самое главное — к сворачиванию объемов научно-исследовательских работ в области диагностики ВИЧ-инфекции, и, как следствие, со временем может закончиться полной зависимостью нашей страны в этом вопросе от иностранных товаропроизводителей.
— Могут ли российским производителям помочь иностранные инвестиции?
— Слушайте, вы на самом деле полагаете, что западные фирмы будут вкладывать средства в наше наукоемкое производство? Это невозможно: никто не станет создавать себе конкурента. Я недавно был в одной европейской компании, аналогичной нашей. Мы им, кстати, ни в чем не уступаем по уровню производства. Там мне открытым текстом сказали, что ни страны Евросоюза, ни США, ни Япония никогда ни цента не вложат в российское наукоемкое производство. Вот в отверточную сборку они готовы вкладывать.
Так что никаких иностранных инвестиций в биотехнологию и электронику мы не дождемся. В передовые в технологическом отношении отрасли могут быть только внутрироссийские инвестиции. И если российских денег не окажется, мы не сможем адекватно ответить на вызовы сегодняшнего и завтрашнего дня.
Третье — налоговый пресс. Когда нефть на мировом рынке в конце 90-х была дешевой, для российских производителей промышленной продукции ввели льготы по ряду налогов: на прибыль, НДС и др. Сейчас, когда цена на углеводородное сырье высока так, как никогда за всю историю нефтегазового рынка, мы платим налоги в полном объеме. Где логика? Логики никакой. Но тогда через несколько лет нам нужно будет, например, вакцину от птичьего гриппа, которую сейчас разработали в России, покупать за наши нефтедоллары за рубежом. И по дешевке нам ее не отдадут, можете не сомневаться. Биотехнологии — это сегодня то, что обеспечивает стране билет в будущее. Про овечку Долли, эксперименты с клонированием, а также про стволовые клетки знают все. Но мало кто задумывается над тем, что сейчас генная инженерия находится на пороге решения проблемы продолжительности жизни. Это будет вообще совершенно новый этап развития человеческой цивилизации.
«Очень нужна структура вроде Минмедбиопрома»
— Но поговорим о сегодняшних реалиях российского рынка. Какой процент рынка инфекционных диагностических систем контролирует НПО «Диагностические системы»?
— Порядка 20—30%, точнее сказать трудно, потому что корректных исследований рынка никто не делал. И потом, мы занимаемся не всем спектром инфекционной диагностики. «Наши» инфекции — СПИД, гепатит, заболевания, передаваемые половым путем, инфекции так называемой ТОРЧ-группы: цитомегаловирусная, герпес, токсоплазмоз…
— Вы единственная российская фирма, работающая на этом рынке?
— Одна из ведущих. Кроме нас есть еще множество коммерческих структур, сформировавшихся вокруг новосибирского ГКНЦ «Вектор», несколько московских компаний.
— А чем одна тест-система отличается от другой? Они не идентичны?
— Нет конечно. Отличаются по ряду параметров, основными из которых являются чувствительность и специфичность, то есть способность корректно детектировать минимальное количество инфекционного агента.
— Клиники пользуются батареями из нескольких тест-систем?
— Совершенно верно.
— Ваши в них гарантированно присутствуют?
— В уважающих себя клиниках и диагностических центрах — да, однозначно. Наша продукция хорошо оценивается как на уровне контролирующих организаций министерства, так и потребителями.
— Ваши тест-системы сертифицированы на международном уровне, на уровне ВОЗ, например?
— Нет, только в странах, где мы работаем. Мы не в состоянии профинансировать сертификацию ВОЗ по экономическим причинам. Как и продвижение на иностранные рынки в целом: для этого требуются другие деньги и некий специальный, объединяющий все отраслевые компании менеджмент. Нашей отрасли очень нужна какая-то структура вроде существовавшего в советское время Министерства медицинской и микробиологической промышленности, хотя бы на уровне департамента Минздравсоцразвития, но с широкими полномочиями. Не для того чтобы командовала, как было раньше, а чтобы консультировала и помогала молодым и еще не окрепшим российским компаниям в продвижении на новые рынки.
«Нам хорошо в нашей нише»
— Как широко распространяется ваша продукция?
— Тест-системы мы продаем во всех без исключения регионах России и во всех постсоветских государствах.
— Включая Прибалтику?
— Да. А также начали продавать во Вьетнаме. Биологические полуфабрикаты — биотехнологические комплектующие — поставляем также во многие развитые западные страны, в частности в США, Германию, Англию, Израиль.
Открываем дочерние предприятия компании. Они есть в Москве, Санкт-Петербурге, Красноярске, Киеве.
Очень большое внимание уделяем качеству продукции и качеству менеджмента, маркетинга, логистики. Я создал специальное подразделение по проблеме соответствия требованиям ISO и других международных стандартов качества, оно будет заниматься комплексной проблемой качества. Мы уже сертифицированы по ISO 9001-2001, готовимся к сертификации по стандартам более высокого уровня, чтобы совсем уже ни в чем не уступать западным конкурентам.
Оптимизируем структуру нашей фирмы: сейчас, например, разделяем производство и науку. Научные подразделения будут объединены в самостоятельное юридическое лицо ООО «Нижегородский институт прикладной биотехнологии».
— У вас, насколько я понимаю, формируется холдинг?
— Боже упаси! Мы средний бизнес по всем параметрам, около 750 сотрудников. Никаких ФПГ не создаем и создавать не собираемся. Нам хорошо в нашей нише.
— Но при этом средний бизнес, как я слышал, с высокой социальной ответственностью?
— Я бы сказал, с нормальной социальной ответственностью. С такой, какая должна быть у компании перед сотрудниками. Нас интересует человек, работающий в НПО, не только как работник, компания заинтересована в его профессиональном росте, социальной адаптации, психологическом комфорте. Мы помогаем молодым семьям. Например, при рождении ребенка выделяем 10 тыс. руб. на покупку коляски или детского приданого. Следим за творческим ростом наших специалистов: отправляем на стажировки, стимулируем их, как я уже рассказывал, к участию в научных конференциях и симпозиумах… Мы не трубим о социальной ответственности — мы просто реализуем ее принципы на практике. Так, в прошлом году, к 60-летию Победы, сначала на месяц, а потом и на весь год ввели для ветеранов льготную цену на 23 наименования самых востребованных лекарственных средств. Мы занимаемся социальными проектами не для наград, а для того чтобы действительно помочь тем, кто сам себе помочь не может.
— Вы в компании и научный руководитель, и главный менеджер, и владелец…
— Так сложилось. Но я всегда придерживался золотого правила управления — опираться на команду. Потому что есть у нас в компании люди, которые лучшие, чем я, ученые или лучше меня могут организовать технологический процесс.
— Остается ли у вас время на отдых?
— Остается. Страстно люблю рыбалку. Везде, в любой стране мира, где бываю, стараюсь найти для этого несколько часов.
— Но такой рыбы, как в Волге, наверное, нет нигде.
— Конечно, щуки метровые, сомы по 50 кг…
«Мы все равно пойдем вперед!»
— Как будет развиваться компания в ближайшие годы? Поделитесь вашими, как обычно говорят, творческими планами.
— У меня очень много их, этих планов, но, увы, в нашей стране сейчас трудно говорить о стратегии развития бизнеса, связанного с выпуском наукоемкой продукции. Пока для производителей реального сектора экономики продолжается бег с препятствиями. Честно сказать, я для себя уже решил, что ждать и рассчитывать на понимание и поддержку не следует. Просто нужно каждый день работать, и это будет маленьким шагом вперед. Позволю себе небольшую ремарку. Сейчас уже совсем не говорят о президентском призыве удвоить экономику за десять лет. Не верят! Приводят теоретические расклады. Я же, как практик-промышленник, считаю выполнение этой задачи вполне реальным. Примером может служить наша компания, которая за период с 2000 по 2005 год выросла в четыре раза. Если мы создадим нормальный экономический климат в стране, хотя бы немного обуздаем коррупцию, сделаем крен в сторону развития высоконаукоемких отраслей, наука и промышленность выведут жизнь в стране на новый уровень.