Валерий Дятленко: в наши дни трудно разделять преступников и террористов
Борис Владимиров
Валерий ДЯТЛЕНКО:
в наши дни трудно разделять преступников и террористов:
Современный терроризм — это уже не только идеология, но и сверхприбыльный бизнес. В его орбиту втянуты самые разные структуры, часто в самых благополучных странах. Можно ли говорить о врастании «новой экономики террора» теперь уже в российскую реальность и если да, то чем это грозит стране? Об этом по нашей просьбе рассказывает заместитель председателя Комитета Государственной думы по безопасности
Валерий Дятленко.
Bалерий Владимирович, насколько наша экономика связана с финансами преступников?
— Наша экономика — часть мировой экономической системы, поэтому негативные процессы, наблюдающиеся, скажем, в Великобритании, США или во Франции, проявляются и у нас. Но я бы не стал говорить о сильной зависимости российской экономики от денег террористов. Возможно, так сложилось потому, что наша страна долгое время была фактически закрытой. Другое дело — разного рода криминальный бизнес, имеющий тенденцию к международной интеграции.
Однако Россия представляет огромный интерес для террористического сообщества, в том числе и в плане вовлечения в ту самую мировую экономику террора.
— Вы имеете в виду природные богатства страны?
— Не только. Наше несовершенное законодательство плюс высокий уровень коррупции — вот что делает Россию привлекательной как для международного терроризма, так и для криминальных сообществ. В современном мире террористы и дельцы от криминала связаны теснейшим образом. Часто преступно нажитые деньги идут на финансирование различных акций, направленных на дестабилизацию обстановки в том или ином регионе.
— Есть примеры?
— Конечно. Взять хотя бы то, что совсем недавно происходило в Чеченской Республике. Практически любой местный житель знает, что в годы правления Масхадова в зданиях грозненской школы № 38 и школы в селении Шали было организовано промышленное производство героина, который потом направлялся на российский и европейские рынки. Значительная часть денег шла на закупку вооружения и военной техники, а также на оплату наемников. На эти же средства боевики «покупали» чиновников и сотрудников правоохранительных органов, оказывавших им необходимую поддержку.
Вообще незаконный оборот наркотиков без преувеличения представляет собой угрозу национальной безопасности России. Наша страна в силу географического положения между основными производителями зелья и крупнейшими рынками его сбыта испытывает в последние годы сильнейшее давление со стороны международной наркомафии.
Нестабильность в Афганистане, прозрачные границы между центральноазиатскими странами СНГ и между Казахстаном и Россией — все это усугубляет и без того непростую ситуацию.
На мой взгляд, в наши дни трудно разделять обычных преступников и террористов. Ведь каналы, используемые организованной преступностью для торговли людьми, оборота наркотиков, оружия и денег, часто задействованы террористическими организациями, а террористические группы в регионах, как правило, связаны между собой и в международном масштабе.
— А какая связь между терроризмом и коррупцией?
— Самая прямая. И международный терроризм, и транснациональная преступность не могут существовать без третьего звена, связующего их воедино, — коррупции. Чиновники и «правоохранители» берут взятки не только за разовые услуги вроде выделения льгот или квот, либо пропуска через блок-пост. Часто коррупционеры выступают в качестве «крыш», на постоянной основе прикрывающих нелегальные производства.
Ни для кого не секрет, что в России огромное количество магазинов, бензоколонок, рынков и других объектов контролируется преступными сообществами, щедро делящимися своими доходами с «крышующими» чиновниками и милиционерами.
— Вы сказали о блок-постах. Правда ли, что террористам в Беслане помог кто-то из местных силовиков?
— Я бы не хотел сейчас делать окончательные выводы. На проведение бесланской акции выделены большие деньги, которые и были отработаны. Можно сказать так: некие силы инвестировали средства в углубление кризиса на Кавказе, в рост нестабильности в регионе и России в целом.
— Что можно противопоставить «экономике террора»?
— Прежде всего действенный заслон на законодательном уровне. Важнейшее направление — это лишение организаторов наркобизнеса финансовой опоры. Но как раз здесь у нас имеются серьезные пробелы. Взять, к примеру, конфискацию имущества, нажитого преступным путем. Наши судьи сетуют, что конфисковывать, как правило, нечего, потому что к уголовной ответственности привлекаются чаще всего или потребители, или мелкие дилеры, с которых и взять-то нечего. Организаторы же в большинстве случаев остаются в тени и ничем не рискуют.
На изобличение и осуждение одного мелкого наркодилера государственный бюджет через различные ведомства затрачивает сумму, эквивалентную примерно $1 тыс. При этом изъятых «материальных ценностей и средств» на одно такое уголовное дело приходится в среднем на $25.
А конфискуется и того меньше. Это статистика.
Много говорится о необходимости ужесточения контроля прохождения денежных средств через банковские счета, что, на мой взгляд, правильно.
— А это не будет ущемлять права вкладчиков?
— Принцип «знай своего клиента» является общепринятой нормой в цивилизованной банковской системе. Для сравнения: в Соединенных Штатах пороговая сумма составляет $10 тыс., в ряде государств Европы — 10 тыс. евро, а есть страны, где порог вдвое меньше. Во всех случаях речь идет об идентификации конкретного получателя денег. Например, по официальным данным Центробанка, только в прошлом году иностранцами-нерезидентами было обналичено $10 млрд. Этим занимаются как граждане стран дальнего зарубежья, так и наши соседи по СНГ. Например, один вкладчик из бывшей советской республики за год умудрился обналичить $605 млн. Каждый день он получал на руки более $2 млн!
Деньги в России обналичивают представители 130 государств мира, финансы текут к нам рекой со всего мира. Разве неправомерно желание государства знать, откуда приходят деньги, кому и на какие цели?
— Допустим, можно навести порядок в Москве. Но ведь остаются еще регионы, часто живущие по собственным законам.
— Совершенно верно. Инициатива президента о назначении глав субъектов Федерации возникла, что называется, не от хорошей жизни. В целом ряде регионов мы сталкиваемся с поистине критическим уровнем коррупции. При этом тамошние правители ведут себя совсем как удельные князьки, выстраивая собственные экономические отношения и подминая под себя правоохранительные органы. «Ручная» милиция — что может быть опаснее? А между тем явление это распространено чрезвычайно широко.
Наши западные партнеры нередко упрекают федеральный центр в том, что он поддерживает коррумпированные режимы на местах. Но стоило только центру сделать первый шаг к исправлению ситуации, как раздались новые обвинения — на этот раз в отходе от принципов демократии.
— Получается, что экономическая и политическая системы России сами по себе восприимчивы к «экономике террора»?
— В значительной мере да. Отсюда и необходимость их оздоровления. Нас стараются как можно прочнее вписать в эту порочную систему. Такой сценарий означал бы национальную катастрофу.
— Вы говорили о мерах противодействия внутри России. А на международном уровне?
— Расширение сотрудничества — честного и свободного от двойных стандартов. В том числе экономического, что важно как практически, так и стратегически. Плюс совершенствование международного законодательства, которое создавалось в условиях, когда проблема международного терроризма еще не так остро стояла перед мировым сообществом. Серьезным шагом в этом направлении можно считать меморандум, подписанный в конце прошлого года Федеральной службой безопасности России и Федеральным бюро расследований США.
Но сотрудничества двух или даже нескольких стран явно недостаточно. Все без исключения государства должны перестать рассматривать себя в изоляции от остальных. Мы живем в мире, где организованная преступность где-нибудь в Северной Африке проявляется в виде террористических действий в России или Америке.
Только один пример: по оперативным данным спецслужб, среди наемников, воюющих с федеральными силами на Северном Кавказе, есть кадровые военные из некоторых государств региона Персидского залива. То есть люди приезжают подзаработать на время отпуска: повоюют пару месяцев — и назад. Навряд ли услуги таких «вахтовиков» в Чечне оплачивают их государства. Значит, налицо преступная связка: организованная преступность — коррупция — терроризм. Б
Беседу вел Борис Владимиров