Дмитрий ШМЕРЛИНГ, Татьяна КУЗНЕЦОВА: «МЫ СНИЖАЕМ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ БУДУЩЕГО»

Беседу ведет Анастасия Саломеева, фото Марии Чижовой

Какой руководитель не захочет узнать, что ожидает его компанию через несколько лет и как предотвратить возможные рискованные ситуации? Ответить на эти вопросы помогает технология многоуровневого стратегического моделирования. За рубежом она появилась около 30 лет назад и давно используется в бизнесе, политике, экономике. В России о ней пока знают немногие. Профессор кафедры прикладной политологии Высшей школы экономики Дмитрий Шмерлинг и доцент кафедры управления информационными ресурсами этого вуза Татьяна Кузнецова любезно согласились рассказать нашим читателям о новой технологии в области управления.

— Татьяна Юрьевна, Дмитрий Семенович, что понимают под выражением «стратегическое моделирование»?

— Д.Ш.: В цивилизованном мире вот уже несколько десятков лет решения управленческих задач принимают с помощью методов прогнозирования и планирования. Среди них безусловным лидером является технология многоуровневого стратегического моделирования — МСМ (англ. Analytic Hierarchy/Network Process). Она находится на стыке научно-технического прогнозирования, исследования операций, математической психологии, политологии, социологии и, конечно, экономики. В обобщенном виде

МСМ-технология — образцовый инструмент поэтапного установления приоритетов.

— Т.К.: Я бы хотела добавить, что эта технология была разработана в США во время «холодной войны», сначала ее применяло Агентство по разоружению и контролю за вооружениями. Лет 15 назад она стала успешно использоваться и в других зарубежных странах.

В России теоретические публикации на эту тему лишь изредка появлялись в математических журналах и книгах.

— Д.Ш.: Дело в том, что российское экономическое образование слишком однобоко, у нас принято изучать макро- и микроэкономику, отраслевые экономики, а вот комплексной экономике почти не уделяется внимания. Как правило, экономическая аналитика сегодня ограничивается гуманитарными рассуждениями, слегка подкрепляемыми социологическими данными и эконометрическими расчетами.

И до некоторого времени в нашей стране никому не приходило в голову, что теоретические выводы математиков о стратегическом моделировании могут найти практическое применение.

— Как же эта теория применяется на практике?

— Д.Ш.: Очень широко. Я могу привести немало примеров ее использования в экономике, политике, администрировании, здравоохранении, медицине, бизнесе, социальной политике. Транснациональная корпорация Procter аnd Gamble со второй половины 60-х годов применяет ее для освоения новых рынков. Основываясь на стратегическом моделировании, в 2001 году компания «Боинг» переориентировала НИОКР и производство с суперлайнеров на более компактные и высокоскоростные аппараты. Эта технология применяется в США для построения национального бюджетирования как несущего элемента в достижении профицита, она использовалась для разработки энергетической и транспортной политики в Америке, Китае, Германии. Наверное, вы знаете о фермерском экосельскохозяйственном эксперименте в Китае в 80-х годах. Так вот и там не обошлось без стратегического моделирования.

— Вы привели примеры зарубежных стран. Насколько я поняла, в России технология стратегического моделирования пока не нашла практического воплощения?

— Д.Ш: Наша страна обладает странным свойством: все уникальные разработки до нас доходят (или изобретаются), но осваиваются не сразу. Внедрять что-то можно, если в стране есть несколько теоретиков, давно занимающихся данным вопросом. Сначала на таких ученых никто не обращает внимания, через некоторое время об их идее говорят: «А в этом что-то есть» (мы находимся сейчас как раз на этом этапе), и лишь потом начинается всеобщее увлечение когда-то гонимой теорией. Думаю, что скоро так произойдет и у нас.

В России стратегическое моделирование только становится на ноги. Сейчас наша группа стратегического моделирования работает с Министерством экономического развития и торговли России, которое несколько лет назад заинтересовалось новыми технологиями. В 2001 году мы сделали проект для Московской межбанковской валютной биржи, в 2000-м — подготовили план развития здравоохранения и образования Ханты-Мансийского автономного округа.

Кроме того, мы сотрудничаем с рядом крупных отечественных корпораций. Пока идет процесс замены примитивных типовых технологий стратегического планирования на серьезное стратегическое моделирование, корпорации об этом стараются не распространяться.

— Почему? Опасаются конкурентов?

— Д.Ш.: Да. МСМ — очень творческая технология. Ведь помимо математических и аналитических методов в ней большую роль играют экспертные оценки. Допустим, вы с нашей помощью захотите разработать стратегию выпуска журнала. В этот процесс мы вовлечем маркетологов, социологов, издателей, а также специалистов той отрасли, которой посвящен ваш журнал. В конце концов общими усилиями будут найдены такие уникальные ходы продвижения журнала на рынок, что вам просто не захочется показывать их конкурентам.

— Дмитрий Семенович, не могли бы вы, не раскрывая тонкостей, дабы не дразнить конкурентов, рассказать о специфике вашей работы с бизнес-структурами?

— Д.Ш.: Мы занимаемся стратегическим экономическим и политическим моделированием деятельности компаний. Скажем, некой крупной компании нужно сделать прогноз ее будущего, узнать, что будет с ней лет через пять. Здесь важно учесть все факторы, в том числе и политические.

Наглядный пример: мало кто мог предположить, какой кризис постигнет американскую экономику после 11 сентября 2001 года из-за того, что не учитывались именно эти факторы.

А вот более близкий нам пример: крупная корпорация, заводы которой находятся на северных территориях. Не секрет, что любая крупная компания очень зависит от политических факторов. Северные города испытывают серьезные социальные трудности. Стало быть, будущее компании зависит и от социальных факторов. На Севере очень тяжелые климатические условия. Представьте себе, что однажды зимой там случится энергетическая авария. Готова ли к резким политическим, социальным и техногенным изменениям такая корпорация?

— Но, мне кажется, вы сейчас рассказали о довольно фантастическом развитии ситуации…

— Д.Ш.: Отнюдь. Это не фантастика, а один из рисков, редкое событие. Вообще, о редких событиях наши соотечественники не имеют привычки задумываться. Казалось бы, что невозможного было в том, что чеченские террористы захватят в Москве театральный центр на Дубровке? Вот если бы на их месте оказались террористы из Африки, тогда, действительно, это было бы маловероятно. Но тем не менее захват оказался неожиданным для властей и для обычных граждан.

Я подвожу к тому, что научные методы стратегического моделирования позволяют снижать риски такого рода, дают возможность их предотвращения.

Наша технология позволяет найти опасные моменты, рассмотреть их вероятность, связать с другими элементами системы. Ведь довольно часто происходят вещи, которые не предусматривает никто. Начинают сбываться маловероятные, совершенно фантастические сценарии, достойные голливудских триллеров. И как раз в такие моменты оказывается востребованной теория.

Конечно, кроме прогнозов мы строим и стратегические планы развития системы.

— Т.К.: Я бы сказала, что мы помогаем компаниям снизить неопределенность будущего. Сейчас, к счастью, среди них все больше таких, которые пришли надолго, их руководители хотят видеть перспективы и на завтра, и на несколько лет вперед.

— А как строится ваше сотрудничество с компаниями?

— Д.Ш.: Вместе с наиболее компетентными сотрудниками, обладающими аналитическими способностями, мы составляем ряд укрупненных схем развития корпорации. Естественно, к этой работе привлекаем и экспертов. Мы стараемся приглашать лучших в своих отраслях специалистов, ведущих экономистов, политологов, технологов, руководителей крупных корпораций.

— Но считается, что в России все очень непредсказуемо. Благодарное ли это дело — заниматься здесь стратегическим моделированием?

— Д.Ш.: Вы попали в ловушку одного из мифов, который часто приводится в зарубежных работах по стратегическому моделированию. Он косвенно выражен в вашем вопросе и звучит так: тут все настолько неопределенно, что нельзя прогнозировать. Однако как раз там и надо прогнозировать, где неопределенно. Только тогда вы будете готовы к неожиданным трудностям. Есть и второй миф: здесь все понятно, и прогнозировать не надо. И снова возражу: там, где понятно, кроется опасность. Всегда может случиться что-то непредвиденное.

— Признаюсь, мне почти не приходилось слышать о стратегическом моделировании или прогнозировании, а вот понятие «стратегическое планирование» встречается довольно часто. Скажите, это одно и тоже?

— Т.К.: Непростой вопрос. Здесь произошел перехват термина. То, что в нашей стране называется стратегическим планированием, по сути дела, упрощенный, поверхностный и искаженный вариант теории стратегического моделирования. В свое время мы были вынуждены сменить термин «планирование» на «моделирование» или «прогнозирование», чтобы дистанцироваться от этой ситуации. Пришлось придумать название — группа стратегического моделирования.

— Д.Ш.: Понятие стратегического моделирования неразрывно связано с политологией, причем в западном понимании этой науки. Сейчас в России в массовом сознании политологи — либо теоретики, эксперты-консультанты, либо практики избирательных кампаний. Однако в ведущих зарубежных университетах данная специальность позиционируется совершенно иначе. Политолог может быть аудитором, экономистом, менеджером, но при этом, естественно, хорошо разбирающимся в политике, с изначально сильной «политической» компонентой в образовании, которую закладывает, например, парижская высшая школа Science Po.

— А каковы, на ваш взгляд, перспективы технологии стратегического моделирования?

— Д.Ш.: О перспективе этой технологии в России я уже сказал. Мы стараемся сделать все возможное, чтобы она нашла широкое применение в нашей стране. В мире же интерес к этому подходу растет очень быстро. Раньше появлялись только десятки публикаций, а теперь — сотни и тысячи.

И знаете, не случайно нынешний президент США Джордж Буш — очень успешный политик. Дело в том, что он первым ввел должность советника президента США по стратегическому планированию, а в его администрацию вошли ведущие специалисты по стратегическому моделированию.