Игорь ГОРЯЧЕВ: с военного самолетостроения я перешел на гражданское домостроение
БОСС-профессия | Боссы: золотой фонд нации
Текст | Юрий КУЗЬМИН
Фото | Александр Данилюшин
Директор ГАУ МО «Мособлгосэкспертиза», президент Ассоциации экспертиз строительных проектов России Игорь Горячев — один из самых уважаемых экспертов строительной области и давний друг нашего издания.
В строительной индустрии Игорь Евгеньевич работает более 30 лет и очень хорошо знает все ее беды и чаяния. Однако интервью с ним, которое мы публикуем сегодня, не о перспективах и проблемах отрасли, а о том пути, который Игорь Евгеньевич прошел в выбранной им сфере деятельности, и о том, что оказало влияние на его профессиональный выбор.
— Игорь Евгеньевич, практически вся ваша жизнь связана с Москвой и Московской областью. Вы здесь родились, получили среднее образование, работаете. Никогда не испытывали желания все бросить, сменить место и, образно говоря, начать жизнь заново?
— Нет, такая мысль меня не посещала. По той простой причине, что, конечно же, не вся жизнь прошла в Москве и области. Были периоды обучения в вузах, служба в армии, было возвращение из армии обратно в Москву. Дальше, в 1999–2000 годах, я работал в Москве и области в качестве строителя и, как теперь говорят, девелопера. И, когда мне 19 лет назад поступило предложение поработать в Правительстве Московской области в том качестве, в котором я тружусь и сейчас, я воспринял его позитивно, поскольку со строительным комплексом области был знаком не понаслышке и сам участвовал в нем. Оговорюсь, что Московская область мне хорошо знакома по другой причине: у меня корни по отцовской линии из Подмосковья, из Балашихи.
Сегодня по прошествии всех этих лет, в течение которых мы трудимся в Московской области по линии разработки проектной документации, ее экспертизы, строительства объектов бюджетной и внебюджетной сферы, уже настолько ясно видишь все сильные и слабые стороны строителей Подмосковья, что менять регион не представляется конструктивным. Конечно, с одной стороны, для менеджера это интересно — начать дело с нуля, довести его до определенного результата. Хотя, с другой стороны, считаю, что для меня и возможности Московской области пока не исчерпаны.
— Вы окончили суворовское училище. Вроде бы это всего лишь среднее образование, но выпускники суворовских училищ говорят, что такая учеба оказала влияние на всю их жизнь: умение держать дисциплину, отвечать за свои слова, патриотизм в лучшем смысле этого слова, благородство, любовь к спорту — все это оттуда. Вы можете это подтвердить на своем опыте? И что еще добавите?
— Мы с однокурсниками, выпуск 1983 года, и сейчас продолжаем поддерживать связь друг с другом, несмотря на то что в прошлом году исполнилось 35 лет с того дня, как мы выпустились из Московского суворовского училища. Это своего рода семья.
Время, что я провел в училище на рубеже конца брежневских времен и начала перестроечных процессов, — особая жизненная итерация, которую я могу назвать потрясающей школой жизни. Я мечтал попасть в суворовское училище с 4–5-го класса, и все равно поступление туда стало для меня потрясением, перевернуло сознание. До училища ты жил по одним правилам, понимал, что у тебя есть мама и папа, есть школа, есть спорт, а теперь, в училище, ты совсем в других условиях, где у тебя всего этого нет, но есть товарищи по взводу, роте, твои командиры, твои должностные обязанности. Надо сказать, что у нас было очень правильно организовано выравнивание общей подготовки поступивших в училище по освоению дисциплин средней школы. Первый месяц, так называемый курс молодого бойца, был посвящен не только знакомству с армией и армейскими порядками, но и проверке знаний новичков: с нами работали преподаватели математики, физики, химии, иностранных языков, определяли, каков уровень подготовки у каждого по той или иной дисциплине, и подтягивали его, занимаясь с кем-то больше, с кем-то меньше. В результате к 1 сентября мы вошли в учебный процесс на достаточно хорошем уровне.
Про себя могу сказать, что в школьном аттестате за восемь классов мой средний балл был 4,6, а суворовское училище, где я проучился два курса, фактически 9-й и 10-й классы, я окончил со средним баллом 5,0. Это подтверждает то, что в процесс обучения в училище очень грамотно были включены именно общеобразовательные дисциплины.
Конечно, как я уже говорил, это была семья, в которой, как и в любой семье, каждый за что-то отвечал: командир отделения — за десять человек своего отделения, командир взвода — за свой взвод, секретарь комсомольской организации — за эту организацию. В результате чувство плеча товарища, который находится рядом с тобой, понимание, что твои желания должны стыковаться с желаниями коллектива, в котором ты находишься, все это проникает в тебя, и с этими навыками ты идешь дальше по жизни.
— Что вам дали родители в отношении к жизни, к выбору профессии?
— К армии мои родители не имели никакого отношения. Отец был водителем: сначала автобуса, потом в таксомоторном парке. Мама трудилась на почте, в отделении связи. Так что семья у нас, скорее, рабочая. А вот круг друзей, знакомых, школьных товарищей — это были главным образом семьи военных. В основном я общался с детьми либо работников военных академий, расположенных в Москве, либо с детьми слушателей этих академий. Так что армия присутствовала в моей жизни уже тогда.
Надо сказать, что и педагогическое воспитание в обычной школе находилось в те годы на высоком уровне. Оно позволяло в дальнейшем подготавливать работников не только для нужд гражданской сферы, но и будущих защитников Отечества. Понимание, что каждый мальчик должен пройти определенную подготовку и быть готовым защитить свое Отечество, если возникнет необходимость, закладывалось в нас со школьных времен. Так что для меня выбор армейской профессии был вполне понятен.
— В начале 1980-х вы учились в Рижском высшем военно-авиационном училище. Вроде бы впереди была военная карьера. Однако ваша учеба прервалась через два года. Почему?
— Молодым людям присущи юношеский максимализм, чувство единства с товарищами, ответственности за них. Так происходило и у меня. На рубеже второго и третьего курса училища сложилась некая ситуация, когда я посчитал, что командование неправильно поступило с нашими товарищами. И стал отстаивать интересы этих ребят, решив, что если речь пойдет об их отчислении из училища, то пусть отчисляют и меня вместе с ними. В общем, все это явилось результатом юношеского максимализма, своего рода демаршем.
— После этого была срочная служба в армии?
— Да, меня распределили для прохождения дальнейшей службы в действующую армию, и я удачно дослужил до момента принятия решения о демобилизации. Потому что в те годы если курсант попадал в действующую армию и становился рядовым, то решение о длительности прохождения его службы принимал командир той части, куда его распределили. То есть служба могла длиться полгода, год, полтора, два года. И это несмотря на то что у тебя за плечами было военное училище и с момента принятия тобой присяги прошло уже более двух лет.
— На этом армейский период вашей жизни закончился?
— Я не видел смысла в своем пребывании в армии, где, а это был 1986 год, наступили не лучшие времена: перестройка и курс на разоружение дали толчок сокращению бюджетных ассигнований на содержание и развитие вооруженных сил. Надо было искать себя в мирной профессии. Так, с военного самолетостроения я перешел на гражданское домостроение (улыбается).
— А как получилось, что вы пришли к профессии строителя?
— Чисто случайно. После службы я восстановился в гражданский вуз на специальность «Самолетостроение». На вечернее отделение. То есть мне нужно было работать, причем по профилю самолетостроения или обслуживания самолетов. А ближайшее место работы и вообще единственный вариант, который меня устраивал, — это строительство нового учебного комплекса того вуза, куда я поступил, — Московского института инженеров гражданской авиации (МИИГА. — Ред.) на Кронштадтском бульваре. И вот на строительстве этого объекта я достаточно быстро понял, что домостроение мне гораздо ближе, чем самолетостроение. Оно оказалось интересным хотя бы потому, что количество реализуемых проектов в той строительной организации, где я работал (и это только по Москве!), было настолько велико, что его просто нельзя было сравнить с общим количеством моделей самолетов, выпускавшихся тогда в стране. Кроме того, я понял, что самолетостроение — довольно узкая сфера деятельности, и в своем развитии она в конечном итоге придет к внедрению робототехники. А вот стройка без человека не обойдется еще долгое время. Сколько человек существует, столько он для себя и строит, начиная с обустройства пещер и хижин и заканчивая ультрасовременными высотными зданиями.
— А почему выбрали для высшего образования Институт коммунального хозяйства и строительства? Что вас привлекло в этом вузе?
— Мне нравилось работать, быть независимым в своем финансово-хозяйственном положении. Москвичи в основном боятся стройки. Они считают, что это дело грязное, холодное, неблагодарное. И, вероятно, менее престижное, чем быть клерком в каком-нибудь НИИ.
Так вот, потрудившись на строительной площадке и получив первую заработную плату, которая превышала зарплату обоих моих родителей, я понял, что мне здесь работать не просто интересно, но и финансово выгодно. А то, что на стройплощадке зимой холодно, весной и осенью сыро, а летом жарко, то ко всем этим тяготам и лишениям я привык на воинской службе. Конечно, свою роль сыграл и коллектив, в который я пришел. У нас на стройке работала достаточно профессиональная и, я бы сказал, человечная команда, в которую я как-то сразу влился.
И я пошел учиться во Всесоюзный заочный инженерно-строительный институт (ВЗИСИ). Он в то время имел вечерний факультет при Главмосстрое, в системе которого мы работали. Собственно, мне надо было просто переместить свои документы с вечернего факультета МИИГА на вечерний факультет ВЗИСИ. А кроме того, центральное здание вечернего факультета ВЗИСИ находилось близко от того места, где я жил, и мне после работы было удобно туда добираться, а оттуда домой.
После распада СССР и разделения союзных институтов на республиканские вечерний факультет ВЗИСИ стал Московским институтом коммунального хозяйства и строительства, поэтому в дипломе у меня интересная запись: поступил в Рижское высшее военно-авиационное училище, а окончил Московский институт коммунального хозяйства и строительства (улыбается).
— Строительство как таковое и экспертиза строительных проектов — все-таки несколько разные вещи. Опыт работы на стройплощадке пригодился вам потом, когда вы перешли в экспертную сферу?
— В строительной сфере есть несколько итераций: ни одна стройка не начинается без проекта, и ни один проект не рождается для пустого земельного участка, на котором не были проведены соответствующие инженерные изыскания. И между изысканиями, проектом и стройкой еще с конца 1980-х была официально введена такая итерация, как госэкспертиза — экспертиза проектных решений, экспертиза технико-экономических обоснований.
На стройке я прошел путь от ученика плотника, стекольщика до производителя работ. Тема «живого» строительного производства — непосредственная работа с бетоном, кирпичом, стеклом, отделочными материалами, инженерными сетями, «живое» чтение рабочих чертежей и воплощение их в натуре — была мне близка и понятна. С этим я работал с 1986 по 1993 год. А потом перешел в службу заказчика, то есть туда, где сводится в одно целое труд изыскателей, проектировщиков и производителей строительных работ. В задачи службы заказчика входят в том числе заказ проектной документации и прохождение экспертизы. Там я проработал до 2001 года, и тогда уже перешел, так сказать, по другую сторону баррикад — в экспертизу.
Конечно, работа на стройке и в службе заказчика имела значение. Побывав «по ту сторону», я хорошо понимал ситуацию, в которой оказываются заказчик и проектировщик, выходя на экспертизу, знал их проблемы. Такой опыт, с одной стороны, помог мне влиться в работу госэкспертизы, а с другой — наладить работу экспертов таким образом, чтобы они выступали не в роли церберов или нормоконтролеров, отслеживая в документации исключительно буквальное соответствие нормам и правилам, а были настроены на более конструктивный подход к проекту.
— Тема вашей кандидатской диссертации — «Информационная система экспертизы качества проектов комплексных систем пожарной безопасности». Почему именно пожарная безопасность?
— Пожарная безопасность, пожалуй, самая важная сфера для сохранения жизни и здоровья людей, пользующихся объектами, которые возводит строительный комплекс. Если при нарушении, например, санитарно-эпидемиологических норм моментальных негативных последствий для человека не наступает, то из-за нарушений правил пожарной безопасности эти последствия могут наступить мгновенно.
Обеспечение пожарной безопасности — комплексный процесс, включающий в себя и установку систем предупреждения, и меры по организации эвакуации людей, и оснащение зданий системами автоматического пожаротушения, которые помогают в случаях, когда приезд пожарных бригад в нормативный срок невозможен, либо им не удается быстро попасть в помещения, к примеру, на высокие или подземные этажи. То есть пожарная безопасность — это совокупность нескольких систем: оповещения, предупреждения, ликвидации. При этом сфера применяемого на каждом из этих уровней оборудования развивается довольно быстро. Другая особенность этой области — часто обновляющаяся нормативная база. Поэтому говорить о том, что комплексная система пожарной безопасности того или иного проекта хороша и обеспечивает безопасность находящихся на объекте людей, можно только после неоднократного предъявления его на экспертизу.
У меня за годы работы накопилась обширная статистика в области экспертизы пожарной безопасности, и я решил, что ею, а также выводами, которые я сделал на основе этого статистического ряда, было бы полезно поделиться с другими специалистами. Это и стало материалом для моей диссертации. К тому же появилась возможность представить свою работу на суд весьма достойного научного органа — ученого совета Санкт-Петербургского университета государственной противопожарной службы МЧС России.
— У вас «ваковская» степень кандидата технических наук и степень доктора делового администрирования, присвоенная комитетом МАААК. Как вы относитесь к этим степеням?
— С возникновением в нашей стране рыночной экономики во всех сферах деятельности, в том числе и в научной, начался курс на разгосударствление. Даже в моей, казалось бы, самой что ни на есть государственной сфере — строительной экспертизе — с 2011 года заработал сектор негосударственной экспертизы. Сегодня государственная экспертиза — это лейбл, история, компетенция. Это хорошие информативные сайты, это отчетность перед госорганами. А есть негосударственная экспертиза, скажем, какая-нибудь компания «Рога и копыта», аккредитованная на эту деятельность в соответствии с установленными государством правилами аккредитации. На рынке она, допустим, три года, никто ее глубоко не «копал», работает себе и работает. Говорить, что это неправильная структура, как минимум преждевременно. Пусть она поработает хотя бы лет пять, наберет статистику, отзывы, разместит свои заключения в информационных системах, и тогда уже станет понятно, правильная она или нет.
Те же параллели можно провести и в науке, где подобные процессы начались намного раньше, чем у нас. Сфера академической аттестации, ВАК, тоже начала функционировать в рыночных условиях. ВАК — организация с историей. Она высоко котируется и пользуется известностью и заслуженным авторитетом. МАААК — структура для России новая. Она доступнее для соискателей, в ее процедурах меньше условностей и бюрократических препон. Соискателям проще представлять свои работы, у них есть возможность размещать труды в изданиях, предлагаемых МАААК, участвовать в тех или иных мероприятиях. Да, МАААК не может похвастать такой же долгой историей, как ВАК, такими же рекомендациями и научной котировкой. Чтобы они появились, нужно время, структура должна наработать определенный опыт, и только после изучения его можно будет делать выводы.
— Знаю, что ваши увлечения — это автомобили и футбол. Что значат для вас эти хобби?
— Автомобили — увлечение, которое со мной всю жизнь. Наверное, тут дело в корнях. Я говорил, что мой отец был водителем. За рулем он с 17 лет: сначала — на учебном комбинате, потом — в армии водителем пусковой установки, после армии — в автобусном парке и таксомоторном парке. Автомобили были его профессией.
Для меня они профессией не стали. Однако я с раннего возраста имел дело с автомобилями, их устройством, эксплуатацией и вождением, и это прошло через всю мою жизнь. За руль я сел в 14 лет. В Московском городском дворце пионеров существовал кружок автодела, где можно было с 13 лет изучать устройство автомобиля и учиться вождению, а в 14 лет сдать экзамены в ГАИ и получить юношеские права, которые давали возможность водить автомобиль на специально выделенных трассах с инструктором.
К машинам я отношусь очень трепетно, и, хотя они, по сути, железки, мне кажется, что у каждого автомобиля есть своя душа, свой характер, свой нрав. Практически все выходные я провожу за рулем. Даже в отпуске стараюсь быть за рулем: куда-нибудь прилетаю, беру автомобиль напрокат и путешествую. Автомобиль для меня — член семьи, отдельная сторона моей жизни, которой я посвящаю много свободного времени.
— А футбол?
— Футболом я начал заниматься в детстве. Прошел все стадии игрока футбольного клуба. Принимал участие в розыгрыше первенства Москвы в разных возрастных категориях: «третьи мальчики», «вторые мальчики», «первые мальчики», потом — «третьи», «вторые», «первые» юноши и т. д. А затем пришло время решать: станешь ты профессиональным спортсменом или нет. Я не стал.
В последнее время я не играю в футбол, хотя значительную часть свободного времени посвящаю просмотру футбольных программ: чемпионатов Англии, Испании, Италии, в меньшей степени — чемпионатов Германии и России. И, конечно, смотрю такие знаковые события, как матчи Лиги Европы, Лиги чемпионов, чемпионата Европы и чемпионата мира. Движение игроков, ситуация в таблицах, игры тура — для меня это всегда увлекательно. Я не просто анализирую то, что увидел на экране, и обсуждаю это с окружающими, но и изучаю соответствующие сайты в интернете, читаю отчеты, просматриваю публицистические материалы и передачи. В общем, если придется выбирать между новостными и футбольными программами по ТВ и в интернете, я, скорее всего, выберу футбольные.
В молодости, когда все мои свободные от учебы часы были посвящены тренировкам и матчам, я умудрялся находить время и для домашних игр клуба «Спартак». Когда его выселили из «Лужников» на «Локомотив», ходил пешком от метро «Преображенская площадь» в сопровождении конной милиции на стадион и обратно со стадиона. Никаких фанатских клубов тогда не было, централизованные выезды на матчи никто не организовывал, и тем не менее домашние игры «Спартака» становились событием. Плюс к этому, конечно, совершенно особая атмосфера возникала тогда, когда наши клубы — «Спартак», «Динамо», «Торпедо», «Локомотив», ЦСКА — попадали на еврокубки, и в Москву приезжали их соперники. В 1992 году я присутствовал на одной такой международной кубковой игре на стадионе «Динамо». К нам приехали, не помню точно, то ли испанцы, то ли итальянцы, и был прощальный матч Федора Черенкова — настоящей иконы «Спартака» конца 1970-х и всего периода 1980-х.
— Вы президент Всероссийской федерации эстетической гимнастики. Почему именно этого спорта? И что общего у эстетической гимнастики с художественной?
— Сначала отвечу на вторую часть вопроса. Официально в России эстетическая гимнастика появилась в 2002 году. Международная федерация этого вида спорта образовалась в 2003 году. А соревнования по эстетической гимнастике в Европе, точнее, в Скандинавии, начали проводить в 1990-х. Хотя вообще-то все это было возрождением данного вида спорта: эстетическая гимнастика, которая тогда, правда, так не называлась, была распространена в Европе в конце 1920-х и 1930-е годы. Она активно культивировалась в Советском Союзе во времена Сталина. А привезла ее к нам Айседора Дункан. Помните ее знаменитые танцевальные композиции для девушек? Фактически Айседора Дункан — создатель этого вида спорта.
Чем он близок к художественной гимнастике? Во-первых, тем, что упражнения выполняются на ковре, размеры ковра и площадки соответствуют аналогичным размерам в художественной гимнастике. Во-вторых, ряд элементов эстетической гимнастики — прыжки, некоторые движения тела — схож с принятыми в художественной гимнастике. Однако в эстетической гимнастике в отличие от художественной нет упражнений с предметами. Еще несколько отличий: акробатические элементы в эстетической гимнастике допускаются, но не более двух за композицию, есть параллельности, синхронности и ряд других элементов, присущих эстетической гимнастике. Имеются отличия и в правилах судейства. И, наконец, главное: эстетическая гимнастика — это командный вид спорта.
Теперь о том, почему я возглавил федерацию этого вида спорта. Мой младший ребенок, дочь, с раннего детства, лет с пяти, занималась художественной гимнастикой. И в ее первом клубе, а потом и в школе ЦСКА, куда она перешла, тренеры художественной гимнастики были увлечены и эстетической гимнастикой, ставили по ней пробные программы.
Дочка занималась двумя видами спорта, а я, так «исторически» сложилось, взаимодействовал с руководством Федерации эстетической гимнастики. Затем, когда дочь закончила заниматься спортом, я продолжал оказывать федерации посильную спонсорскую помощь. В итоге мне предложили войти в ее руководство. В первый раз отказался, но через год предложение повторили. И я согласился. Почему? Шел 2008 год. Через год, в 2009-м, в Москве должен был состояться чемпионат мира по эстетической гимнастике. Федерация добилась этого права. В ней работали энтузиасты этого вида спорта, которые исключительно на собственных возможностях пытались вывести эстетическую гимнастику на всероссийский уровень. И я понял, что без правильных организационно-технической и финансовой составляющих проведение столь значимого для нас события может быть провалено.
Планировал, что отбуду один четырехлетний срок на посту главы федерации, найду кандидатуру себе на замену и уйду. Но задержался. И не потому, что привык к этой работе. А потому что понял: никто не будет поддерживать этот дотационный вид спорта, существующий по большей части на пожертвования, без увлеченности им. А ведь речь идет о 20–30 тыс. детей по всей стране, которые занимаются эстетической гимнастикой по три-четыре раза в неделю, об их родителях, озабоченных планированием и организацией поездок детей на соревнования и турниры, подготовкой их костюмов, расписанием. Занятия в секциях отвлекают детей от улицы, от нехорошей части нашей жизни. И еще немаловажно: как я уже сказал, в отличие от художественной гимнастики эстетическая гимнастика не индивидуальный, а командный вид спорта. То есть ребенка с самых ранних лет настраивают на то, что он не один, не сам за себя, что он работает на команду, так же как команда работает на него. И, кстати, это объединяет не только детей, но и их родителей. Папы и мамы, которые «находятся» в одной команде не один год, очень дружат между собой, общаются на протяжении многих лет.
— Заметно, что вы держите себя в хорошей физической форме. Каким спортом сейчас занимаетесь и как находите на него время?
— Это прежде всего спортивный зал. Пошел туда, потому что начались проблемы с позвоночником. Я перенес «на ногах» перелом позвоночника и долго не знал об этом, как следствие — проявившиеся с годами болезни позвоночника. Выходом стали занятия на тренажерах с целью создания мышечного каркаса на спине. И я так втянулся, что занимаюсь в зале уже 15 лет. Хожу по определенным дням и часам и стараюсь расписание не нарушать. Час-полтора занятий, затем водные процедуры: бассейн, баня, сауна.
— Направляете ли вы своих детей в жизни, и удается ли вам это?
— Для старшего ребенка, сына, мне удалось найти разумный компромисс в выборе им сначала вуза, а затем профессии. Он хотел заниматься мировой экономикой, а я ему объяснил: «В этой сфере ты, будучи молодым человеком, довольно долго не сможешь заработать себе на кусок хлеба». Конечно, отдав более 30 лет жизни строительству, я предлагал и сыну работать в этой области. На это он заявил, что нам в семье достаточно одного строителя, что себя он в этой сфере не видит и что он вообще больше гуманитарий (хотя школу сын вообще-то окончил с золотой медалью). В результате мы нашли выход: сын пошел получать высшее образование по управлению. Поступил в РУДН, где на философском факультете была специальность «Государственное и муниципальное управление», отучился шесть лет, причем первый год вместе с иностранцами — они изучали русский язык, а он — иностранные. А теперь сын работает в Министерстве финансов РФ. Дальнейшее развитие своей карьеры он видит в государственных или окологосударственных структурах.
С дочкой получилась похожая ситуация: у нее было желание заняться либо историей культуры, либо географией, либо археологией. В результате моих объяснений, что всем этим трудно заработать на жизнь и что нужно выбрать нечто среднее между стройкой и археологией, она выбрала юриспруденцию (улыбается).
Ныне дочь учится на четвертом курсе Российского государственного университета транспорта (МИИТ) на юридическом факультете по весьма интересной специализации — таможенное право. Я говорю дочери: что если ей повезет, она будет собирать для Российского государства таможенные платежи с завозимых товаров, а это обязательные отчисления в бюджет. Если еще больше повезет — станет таможенным консультантом для тех, кто эти товары завозит. Поэтому сейчас ей надо внимательно изучать конъюнктуру, тарифы, коды, отнесение товаров к тем или иным видам — все это ей пригодится в профессии, поскольку мы еще долго будем государством, граничащим с Европой, а не членом Европейского союза, и таможня как существовала при царе-батюшке, так и будет существовать еще очень долгое время. Ну и, конечно, у дочери большой бонус в том, что в дипломе будет написано: «Юрист». В перспективе ее специализацией может стать не только таможенное право. Б
Поздравляем!
21 марта 2019 года
Игорь Евгеньевич Горячев
отметил 53-летие.
Дорогой Игорь Евгеньевич, примите наши поздравления с днем рождения!
От всего сердца желаем Вам здоровья и энергии, новых свершений на избранном Вами поприще, мира и благополучия в семье!
ГОРЯЧЕВ Игорь Евгеньевич родился 21 марта 1966 года.
В 1983 году окончил Московское суворовское училище. Затем учился в Рижском высшем военно-авиационном инженерном училище. В 1985–1986 годах служил в вооруженных силах.
В 1992 году с отличием окончил Московский институт коммунального хозяйства и строительства по специальности «Промышленное и гражданское строительство».
В 1999 году в Московском городском институте мэрии Москвы прошел переподготовку по программе «Государственное и муниципальное управление городом — субъектом Федерации».
В 2008 году в Санкт-Петербургском университете государственной противопожарной службы МЧС России защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук.
В стройкомплексе работает с 1986 года. Начинал рабочим. За несколько лет прошел путь до производителя работ специализированного управления.
В 1993–2000 годах трудился в службах заказчика Мосбизнесбанка и Банка Москвы в качестве специалиста, ведущего специалиста, заместителя директора управления.
В 2000–2001 годах — заместитель директора проектно-строительной фирмы НОРД. С июля 2001 года — директор ГУ (позднее ГАУ) Московской области «Мособлгосэкспертиза».
С 2013 года — президент Ассоциации экспертиз строительных проектов.
Заслуженный строитель Московской области, строительный эксперт России. Имеет награды субъектов Федерации, ведомственные и общественные награды. Президент Всероссийской федерации эстетической гимнастики.
Женат, двое взрослых детей.