Возвращение плана
БОСС-политика | Налоги/Регулирование
Текст | Сергей ПЕТРОВ
19 апреля председатель Правительства России Дмитрий Медведев заявил о возврате к трехлетнему бюджетному планированию.
По мнению аналитика Conomy Дмитрия Фомина, это позволит четко видеть перспективы развития национальной экономики и в данном случае является оправданной мерой, потому что, по словам премьера, «необходимость реагировать на текущую конъюнктуру отпала».
В 2015 году отказ от среднесрочного планирования объяснялся высокой волатильностью цен и непрозрачностью перспектив мировой экономики, что делало нереальным планирование сделок и программ более чем на год. Одним из основных аргументов в пользу отмены трехлетки была возможность точнее рассчитать требуемые объемы затрат и их сокращение, спрогнозировать доходы и удержать дефицит бюджета на приемлемом уровне.
Однако, отмечает Фомин, бюджет все равно верстался исходя из цены на нефть в $50 за баррель, и «точный прогноз» не спас его от трех раундов рассмотрения вариантов расходов и признания необходимости секвестирования, которое окончательно завершится лишь к осени этого года.
Другими недостатками однолетнего бюджетного планирования оказались сокращенный на два месяца срок рассмотрения проекта в Госдуме, что делало невозможным полное и детальное обсуждение и утверждение парламентариями структуры расходов и придавало прохождению бюджета через Думу определенную степень формальности, а также туманность политики правительства в вопросе объема расходов на оборонную промышленность и базовые социальные выплаты. «Хотя это не значит, что возврат к среднесрочному планированию прямо сейчас станет панацеей, — замечает эксперт. — Если вдуматься, у этого решения теперь куда больше недостатков, нежели преимуществ».
Во-первых, уточняет Фомин, позиция, высказанная Медведевым, основана главным образом на том, что зависимость бюджета от экспорта углеводородов снизилась, и приоритетное развитие несырьевого сектора и улучшение деловой среды могут сделать бюджет более прогнозируемым в текущих условиях. Безусловно, доля нефтегазовых доходов упала с более чем 52% в 2014 году до 40%, однако причина тому — не просто развитие ненефтегазовых секторов, но и банальное падение рублевой стоимости бочки, за счет чего снижается как сумма доходов от экспорта углеводородного топлива, так и их доля в доходной составляющей бюджета.
Возврат нефтяных котировок на уровень выше $50 за баррель имеет шансы снова поднять долю доходов от экспорта на уровень 44–45%, достижение же текущего значения в качестве фундаментально обоснованного и постоянного министр энергетики Александр Новак ранее назвал целью лишь ближайших десяти лет.
Во-вторых, кризисные явления в экономике никуда не исчезнут в 2017 году, с которого планируется вернуться к трехлетке, и утверждать, что впереди стабильное восстановление, хорошо поддающееся прогнозированию, откровенно говоря, преждевременно. Более того, многие элементы бюджетной конструкции будут опираться на вопросы, которые еще только находятся в стадии обсуждения, как, к примеру, скорость индексации социальных расходов, реформа пенсионной системы и налогообложение нефтегазовых компаний.
В-третьих, возможность стратегического планирования и создания целевых ориентиров экономики на несколько лет вперед не отменяет необходимости порой подстраивать бюджетный прогноз под объективную реальность, оперативно реагируя на текущие макроэкономические сигналы.
Данная модель в любом случае будет нарушаться как минимум результатами реализации бюджетных программ, действие которых нельзя просто проигнорировать, но и точные сроки исполнения которых слабопредсказуемы, а также не зависящими от состояния национальной экономики мировыми процессами.