Олег МОРОЗОВ: мы — политическая опора Путина
Беседу вел Александр Полянский
Фото Натальи Пустынниковой
Первый заместитель председателя Государственной думы, первый заместитель руководителя фракции «Единой России» в нижней палате парламента осветил для нашего журнала актуальные вопросы политики этой партии.
— Олег Викторович, сегодня «Единая Россия» берет на себя ответственность за реализацию «плана Путина» — восьми президентских посланий. Но есть ли у вашей партии такие эксклюзивные права на наследие президента?
— У нас есть все права, поскольку ни одна из партий, кроме «Единой России», Путина в президенты не выдвигала.
— «Справедливой России» просто не было на момент выдвижения.
— Об этом и речь.
Какие основания у «Единой России» претендовать на наследие Путина? Такие, что мы политическая опора Путина. Мы являлись его опорой еще до того, как стали политической партией. Ведь в прошлой Думе существовала коалиция четырех фракций: «Отечества», «Всей России», «Единства» и «Регионов России», которые проводили курс на поддержку президента. А когда пять с половиной лет назад на базе коалиции была создана партия «Единая Россия», она начала еще четче и последовательнее претворять эти планы в жизнь.
— Насколько изменилась для вашей партии ситуация после создания «Справедливой России», которая так же, как и «Единая», заявляет о поддержке президентом и Кремлем?
— По большому счету, для нас ничего не изменилось. Мы же понимали: нельзя идти на выборы, думая, что никто не будет мешать и сложится абсолютно комфортная ситуация. Для демократической страны нет ничего удивительного в том, что у нас — одной из партий — есть политические противники. Мы к этому были готовы всегда и готовы сейчас.
«Справедливая Россия» только в одном преподносит неожиданности: она, как и «Единая Россия», претендует на право называться партией Путина.
— Необоснованно претендует?
— Если обоснованно, то возникает вопрос: почему люди, состоящие в этой структуре, не вольются в «Единую Россию», которая поддерживала Путина все восемь лет? И другой вопрос: почему они не поддерживают сегодняшние инициативы Путина? Не голосуют, например, за благословленный им бюджет на 2008—2010 годы? И, дабы насолить «Единой России», пытаются блокировать в Совете Федерации законы, поддержанные президентом?
Это просто такая тактика — «прижаться» к популярному человеку, за его спиной приторговывая его авторитетом и борясь за свои сиюминутные партийные интересы.
— Возможна ли такая ситуация, что ЕР и СР на грядущих президентских выборах поддержат разных кандидатов?
— Теоретически да: это не та ситуация, которая в принципе не может случиться. Другое дело, что трудно представить себе победу кандидата в президенты, поддержанного «Справедливой Россией» вопреки «Единой». Очень сомнительно, что его ждет успех.
— То есть теоретически возможна, но «Справедливая Россия» на это никогда не пойдет?
— Скорее всего, «Справедливая Россия» поддержит реального кандидата — человека, на самом деле способного стать президентом России. А это, вероятно, будет кандидат, в той или иной форме поддержанный Путиным. Как показывают социологические исследования, 40% людей собираются голосовать за того человека, которого поддержит Владимир Путин.
— Приведет ли подготовка к думским выборам к идеологической и кадровой кристаллизации партии «Единая Россия»? Ведь не секрет, что в прошлые годы в ее упряжку впряглись конь и трепетная лань. В ее рядах оказались бывшие члены блока «Родина», СПС, не говоря уже об эндээровцах…
— Идеологическая кристаллизация в партии произошла давно. Сегодня «Единая Россия» имеет четкую, ясную позицию практически по всем
вопросам.
— Правоцентристскую?
— Да. Причем мы находимся в своеобразной политической ситуации: мы свои подходы давно сформулировали и не имеем права их менять — говорить сегодня одно, а завтра другое, как некоторые. Новые политические партии могут вибрировать, лавировать, менять собственные взгляды, мы — нет. Мы обо всем сказали в своих программных документах, наши взгляды давно уже стали фактом публичной политики, приобрели вид политических обязательств, которые даны стране, избирателю.
Если же говорить о кадровой кристаллизации, то она, безусловно, происходит. Все, кто пришел в «Единую Россию», возможно, не вполне понимая ее идеологию, могут из нее сегодня выйти. Ведь появилась еще одна крупная партия в центре политического спектра.
— Левоцентристская?
— Сложно сказать, какая она. У «Справедливой России» четкого идеологического лица нет. В нем еще видны черты и «Родины» с ее националистической риторикой, и Партии пенсионеров с их популистско-социальной риторикой и, конечно, Партии Жизни… Что из всего этого коктейля получится, пока не ясно. Но по крайней мере появляется еще одна политическая площадка, тоже в центре политического спектра.
— Но и в «Единой России» есть весьма левые политики, которые сделали бы честь Партии пенсионеров. Я имею в виду Андрея Исаева.
— Это утверждение не соответствует действительности. Наша, и Андрея Исаева в том числе, позиция по социальным вопросам абсолютно точно вписывается в рамки такого понятия, как социальная справедливость, но далека от социального популизма. Мы говорим об эффективной социальной политике — это отнюдь не синоним политики социалистической. Под эффективной социальной политикой имеем в виду, что нужно бороться не с богатством, а с бедностью.
Вообще, мы считаем самым важным достижением восьми путинских лет и, кстати, пяти с лишним лет существования партии «Единая Россия», что в стране уменьшается число людей, которые живут в бедности. Россия еще не преодолела бедность, но, безусловно, перестала быть страной бедных людей. И это результат нашей социальной политики.
— Комитет по делам Федерации верхней палаты парламента в лице его главы Рафгата Алтынбаева выдвинул концепцию национальной политики, недавно она была представлена на конференции в Совете Федерации. Как вы ее оцениваете?
— Я на конференции не был и не читал трудов Алтынбаева по этому вопросу. Но у «Единой России» в ее манифесте, в программных документах все четко и ясно сказано по национальной политике.
Первый тезис: Россия должна оставаться федеративным государством, мы федералисты, а не унитаристы. Второй тезис: самое главное, что нужно сделать в национальной политике, — добиться, чтобы человек, независимо от того, в каком регионе он проживает и какой он национальности, имел равновысокие стандарты качества жизни и уровень защиты своих прав. Сейчас же совершенно очевидно, что у человека, живущего в тундре, меньше шансов получить достойное образование, чем, например, у человека, который живет в Москве. Третий тезис: равенство субъектов Федерации должно состоять не в том, чтобы блага распределялись между ними неким «справедливым» образом, а в том, чтобы все они сделались самодостаточными в экономическом отношении.
Скажем, Татарстан — самодостаточный регион, регион-донор, и национальные проблемы в нем решаются гораздо проще, чем в большинстве других республик и регионов России. И татарин, и не татарин, живущие в Казани, не чувствуют себя ущемленными по национальному признаку. Кстати, качество и уровень их жизни выше, чем у русского или не русского, проживающих в Тамбове.
— Вопрос к вам как к депутату от Татарстана. Закрыта ли тема договора о разграничении полномочий между Республикой Татарстан и Российской Федерацией?
— Существует норма Конституции, которая позволяет федеральному центру и любому субъекту Федерации через договоры уточнять полномочия, если в федеральном законодательстве имеются пробелы. Принцип очень прост: полномочия определяются Конституцией РФ и законодательством РФ, но, если вдруг выясняется, что этих двух форм разграничения недостаточно, возможен договор о разграничении полномочий.
— Однако сейчас чаще всего происходит делегирование полномочий из федерального центра в директивном порядке.
— А может происходить делегирование на основе договора: договор — одна из конституционных, цивилизованных форм делегирования.
Претендуют или нет субъекты Федерации на то, чтобы подобным образом разграничить свои отношения с федеральным центром? На сегодняшний день публично заявил об этом и предложил соответствующий круг вопросов только Татарстан. Чеченская Республика ранее говорила о том же, но теперь считает, что ей это не нужно. Башкортостан, насколько я знаю, также хочет иметь договор о разграничении полномочий, но пока свое желание в качестве конкретного предложения не оформил. Республика Татарстан же такое конкретное, четкое предложение сделала. Дальше возникает всего один вопрос: вписывается оно или не вписывается в нормы Конституции и федеральных законов? Если да, то все разговоры по поводу того, что заключение такого договора не должно произойти, поскольку он разваливает Россию, мне представляются абсолютной глупостью и политиканством.
Мое мнение: субъект Федерации претендует на использование данной формы разграничения обоснованно, он имеет на это конституционное право, и обсуждать нужно содержательные
вопросы разграничения. Подобный договор не создаст никакого особого положения Татарстана по отношению к федеральному центру и другим субъектам Федерации, это технический вопрос, который не приведет ни к каким проблемам. Но если субъекту Федерации по неким соображениям не дают воспользоваться его конституционным правом, это может стать катализатором напряжения между субъектом Федерации и федеральным центром.
Резюмирую: тема договора о разграничении полномочий не закрыта. И моя
личная точка зрения состоит в том, что отнюдь не по правовым причинам Совет Федерации заблокировал принятие этого договора.
— Не по правовым, а по политическим?
— Конечно.
— Президент в своем восьмом послании говорил о том, что мы должны сегодня заняться русским миром — миром людей, которые отождествляют себя с Россией. Но есть целые регионы вне России, отождествляющие себя с Россией: Приднестровье, Крым...
— Президент не случайно обозначил эту тему — и очень правильно сделал. Долгое время она рассматривалась полуподпольно: считалось неполиткорректным говорить о пространстве русского языка, русской культуры. Оно ведь накрывает, по сути, весь земной шар. И, занимаясь этой проблемой, мы вроде как подрываем суверенитет других государств.
Встает вопрос: как развивать этот русский мир? Должна быть самоорганизация, только лишь свободные культурные связи или необходим какой-то центр или центры кристаллизации в области защиты русского языка, развития российской культуры?
Президент впервые сказал, что ценности, связанные с русским миром, должны быть доступны всем людям, имеющим к нему отношение. В том числе тем, кто не живет в России, — вы сами назвали Приднестровье, Крым… Мы можем говорить сегодня о том, что интеграция русского мира — это цивилизационная миссия России в современном мире.
— Насколько мы готовы взять на себя ответственность за регионы вроде Приднестровья или Южной Осетии?
— Мне кажется, пока не нужно брать никакую юридическую ответственность за них, но моральную и, возможно, экономическую мы взять должны, понимая, что там живут люди, которые с огромной симпатией относятся к России и считают себя россиянами. Безусловно, в рамках концепции русского мира этому требуется уделять большое внимание.
— То есть должна существовать программа помощи таким территориям?
— Скорее не программа помощи, а стратегия влияния, стратегия взаимодействия с ними. Не факт, что следует ставить целью присоединение Приднестровья к Российской Федерации: юридически это очень сложно и вряд ли данную проблему надо так спрямленно решать. Но понимать, что в Приднестровье живут люди, которые относят себя к русскому миру, действовать в соответствии с таким пониманием мы обязаны.
— «Единая Россия» среди структур, которые называли партиями власти, держится дольше всех и явно покажет хороший результат на грядущих думских выборах. В чем секрет феномена вашей партии?
— На этот вопрос есть два варианта ответа: формальный и содержательный. Формальный: все эффективные и активные люди страны в той или иной форме примкнули к «Единой России». Политическая элита страны стала основой этого проекта как на федеральном, так и на региональном уровне.
Содержательный: впервые в России появилась политическая партия, которая вместе с президентом проводит не политику латания дыр, а вполне определенный стратегический политический и экономический курс. Без потрясений для страны реформировано федеративное устройство, приведены в соответствие между собой региональные и федеральные законы, укрупняются субъекты Федерации. Реализована политическая реформа. Идет глубочайшая реформа местного самоуправления. Выполняются масштабные экономические преобразования : мы перешли на трехлетний бюджет, сделали финансовую систему гораздо более устойчивой к любым колебаниям. Налоговая реформа, военная реформа — я могу говорить сейчас буквально о каждой сфере жизни общества… Все они охвачены таким курсом, инструментом проведения которого стала «Единая Россия».
Можно любить или не любить «Единую Россию»: политика — дело во многом интимное, и есть люди, которые ни при каких обстоятельствах не будут голосовать за нас. Но существуют объективные критерии оценки нашей работы.
Прошло всего пять с небольшим лет с момента создания партии — всего, кстати, пять лет. Увеличились за это время сбережения в банках? Увеличились, в несколько раз — а это яркий показатель уровня благосостояния населения и доверия к экономике и власти. Больше или меньше в стране становится долгосрочных вкладов? Больше. Реальные доходы населения растут, темпы роста высокие, прирост экономики за счет неуглеводородных доходов увеличивается — мы слезаем с нефтегазовой иглы. Все это объективные показатели выздоравливающей экономики. В социальной сфере наступает стабильность.
— Итак, вы считаете «Единую Россию» ответственной за политический курс, который проводится. Но, наверное, не в полной мере, потому что кабинет министров-то у нас непартийный и многих его членов — чаще всего Зурабова, а также Грефа и Кудрина — партия периодически подвергает критике.
— У президента сегодня есть два инструмента для осуществления политического курса: правительство как орган исполнительной власти и «Единая Россия» как политическая опора, образующая парламентское большинство и большинство в политической элите. Функции у них разные. Порядок формирования тоже отличается: правительство назначается, а депутаты избираются. И этими обстоятельствами обусловлены расхождения в рамках единого курса.
Является ли элементом политического курса, например, пенсионная реформа? Конечно, да: президент задает этот вектор. Но в рамках данного вектора соответствующее ведомство формулирует свое видение. Мы видим его изъяны, критикуем за них ведомство, не ставя в то же время под сомнение необходимость проведения пенсионной реформы. Потому что, если бы пенсионная система сохранилась в том виде, в каком была пять лет назад, она бы просто рухнула. Это, кстати, ответ нашим оппонентам, которые говорили: давайте оставим все как есть.
Точно так же, если бы мы решили не трогать систему льгот и не провели их монетизацию, произошел бы ее крах. Потому что число людей, имеющих право на льготы, и количество льгот намного превысило бы возможности тех, кто оплачивал эти льготы, зарабатывал деньги для бюджета. Но формы проведения монетизации, использовавшиеся структурами исполнительной власти, организацию самого процесса мы жестко критиковали.
— Сегодня «Единая Россия» снова, после довольно длительного перерыва, заговорила о необходимости партийного правительства…
— После ближайших выборов оно точно не будет сформировано. Но соответствующая законодательная инициатива — автор перед вами — подготовлена и находится в Администрации президента.
Я передал ее именно туда по одной простой причине: вся реформа политической системы в последнее время проводилась лично президентом, непосредственно он вносил такие законы в Государственную думу: закон о политических партиях, о выборах депутатов Государственной думы… Это его реформа, и он должен принимать решение о целесообразности данного проекта.
Подготовленный мною законопроект предполагает мягкую форму вхождения в режим формирования правительства по итогам парламентских выборов. Смысл закона — если какая-либо политическая партия по итогам выборов получает большинство, не менее чем 225 мандатов плюс 1,
президент согласует кандидатуру на пост председателя Правительства РФ сначала с ней. И только потом выносит на рассмотрение Государственной думы.
— Но так и было раньше.
— Раньше были консультации, а не согласование. Мы же закладываем согласование: президент не может внести кандидатуру, не согласовав ее с партией-победительницей. Но в случае если договоренность между президентом и этой партией достигнута не будет, законопроект оставляет за президентом право внести любую кандидатуру.
— А партия не может предложить свою кандидатуру?
— В рамках консультаций — может.
Плавный переход к такой системе очень важен. Партия имеет право сказать: мы же победили на выборах, идя к избирателю и предлагая определенный курс; у нас должен быть инструмент, чтобы этот курс реализовывать. Уверен, что в ближайшие годы такой инструмент появится.