Александр ГОРИН: риск неизбежен, но его можно взвешивать

Беседу вела Наталья Войченко

Отечественная экономика сегодня находится на таком этапе, когда дальнейший ее рост должен обеспечиваться внешним капиталом из-за недостаточной развитости российского финансового рынка. Иностранный партнер, в свою очередь, желает получить гарантии возвращения инвестиций с прибылью. Что же может привлечь западных предпринимателей? В этом нам помог разобраться партнер и генеральный директор российского отделения аудиторско-консалтинговой компании Accenture Александр Горин.

Цена шампанского

— Александр Александрович, аксиома, что бизнес должен приносить прибыль. Российский рынок — это область сверхприбылей, но одновременно высокой степени риска. Какие мотивы могут подвигнуть иностранного предпринимателя войти в партнерские отношения
с российским бизнесом?

— Первое универсальное правило бизнеса состоит в стремлении людей получить доход. Второе — в том, что бизнес должен быстро развиваться: не двигаться
вперед — значит идти назад. Высокий доход и высокая скорость развития — это основные моменты, в равной степени определяющие интерес к партнерству
со стороны как российских предпринимателей, так и их зарубежных коллег.

Россия сейчас очень прибыльная страна. Интерес конкретных инвесторов объясним: возврат от капитала очень высок, прибыль на вкладываемый доллар или евро намного больше, чем в других государствах. При этом рынок не насыщен, конкуренция меньше, следовательно, есть возможность захвата небольшими деньгами существенной доли рынка. Какого предпринимателя это оставит равнодушным?
С данной точки зрения здесь должны быть уже тысячи инвесторов, в очередь должны стоять на покупку компаний!
Но мы этого не видим. К нам как к консультантам сегодня обращается очень много тех, кто хотел бы найти себе партнера-инвестора или просто продать свой бизнес.
Их гораздо больше, чем желающих что-либо приобрести. Я не говорю, что покупателей вообще нет, они есть, но процентное соотношение разное.

— Почему же нет многотысячной очереди инвесторов, что их сдерживает?

— Российские просторы психологически воспринимаются как рынок с целым рядом высоких рисков. И таких, которые есть на самом деле, и фантомных.

Риск неизбежен в любой стране, но его нужно взвешивать. Существуют всевозможные методики оценки разных типов отраслевых рисков. В финансовой сфере это, например, оценка кредитных рисков. Для промышленных предприятий — оценка операционных рисков. Кроме того, имеются риски страны, которые идут сверх рисков конкретных компаний и, конечно, также должны быть учтены. Да, опасность высока, но ее всегда необходимо соизмерять с прибыльностью. Если инвестор хочет получать 10% годовых, то он обязан быть готов к определенному уровню риска, и не более того. Это как в казино: можно, поставив 1 руб. на одно число, выиграть 36 руб. Но ведь не все люди играют в казино и не все делают такие ставки… Впрочем, не все и выигрывают.

— В каких отраслях риски в наибольшей степени поддаются анализу и прогнозу?

— Я бы не стал ориентироваться только на анализ рисков. Нужно взвешивать соотношение рисков к прибыльности.

Например, в банковской сфере сегодня иностранные инвесторы довольно активны, прежде всего потому, что риски здесь ниже, чем в других отраслях, за счет ее регулируемости со стороны ЦБ. При этом прибыльность очень высока. Рост доходов банков в 2005 году почти на 50% превысил средний рост прибыльности ведущих российских компаний.

Но все равно скелетов в шкафах очень много. Вот почему покупатели всеми силами стараются обезопасить себя во время сделки: при покупке производится детальная проверка и выстраивается ряд специальных механизмов, например, чтобы деньги выплачивались не сразу, а траншами через какое-то время и только в случае достижения определенных результатов. В целом я бы расценил банковский бизнес как один из наименее рискованных.

В сфере страхования риски намного выше. Во-первых, она менее регулируема. Во-вторых, на практике нередко наблюдается несоответствие между отчетностью и реальным положением дел. В-третьих, страховые компании часто работают через агентов, и здесь большое значение приобретает человеческий фактор, что весьма увеличивает риски. По сравнению с банками получить достоверную информацию о страховых компаниях намного тяжелее.

Но в обоих случаях речь идет об областях, наиболее поддающихся контролю.

Если же говорить о торговле и сфере услуг, то риски здесь выше, так как данные сети имеют большую степень свободы и логистической распределенности.

В нефтегазовой отрасли совсем другая логика ведения сделок, при которой анализ подобных рисков лишь незначительно влияет на принятие решений о покупке акций. Там иная шкала оценок — это прежде всего политически-организационные оценки.

Итак, в России в различных секторах экономики ситуация совершенно разная, и для ее правильного анализа нужны специальные локализованные методы оценки и соответствующие специалисты.

— Поиск партнеров по бизнесу сегодня в основном осуществляется двумя способами: самостоятельным выходом на конкретных инвесторов или путем обращения к открытому рынку при продаже акций на бирже. Какому из этих способов чаще отдают предпочтение россияне?

— Все зависит от отрасли. Поскольку я финансист, то основные примеры будут из этой сферы. В банковском секторе рост банковских активов серьезно превысил рост собственного капитала. И его надо просто физически где-то находить. Как?
В целом выводить акции на рынок намного сложнее и дороже, чем найти конкретного инвестора.

Последний год — один из самых знаменательных в плане проведения российскими компаниями публичного размещения акций на биржах. Аналитики ожидали массового выхода банков на IPO. Однако этого не произошло. Думаю, причина прежде всего в том, что за подобный шаг банкам приходится платить до 10% от всего объема размещенных средств. Да и сам процесс подготовки к такому выходу очень тяжел. Намного проще оказалось находить конкретных инвесторов через инвестиционные банки или консалтинговые компании, нежели обращаться к открытому рынку. Однако у тех, кто, несмотря на сложности, все же сможет вывести свои акции на биржу, не будет прямой зависимости от инвестора.

Товар лицом

— На какие аспекты прежде всего обращает внимание покупатель при совершении сделок?

— Первое — это доля рынка, market share. Второе — продажная сеть: география присутствия, количество точек продаж, качественный состав, то есть агенты, франчайзинг — все участники и элементы. Третье — скорость развития бизнеса.

При оценке российских предприятий покупатели в первую очередь обращают внимание не на экономические показатели, а на оценку перспективы развития. Стоимость компании складывается из двух основных составляющих: базовой стоимости компании, book value, и премиума, связанного со способностью к росту, который рынок платит сверху. Очень часто последний в разы превышает базовую стоимость компании.

Сегодня в России покупатели практикуют две модели выхода на рынок. Первая: куплю-ка я что-нибудь большое и сразу захвачу долю рынка, с тем чтобы быстро развивать ее дальше. Например, в июне 2006 года французский Societe Generale приобрел 20-процентную долю Росбанка с возможностью ее увеличения до 50%. Это менее рискованный способ покупки. Были попытки купить целиком весь банк «Русский стандарт» и захватить львиную долю рынка потребительского
кредитования.

Вторая модель: куплю что-нибудь маленькое, скажем крошечный банк в Самаре, в качестве start up и пойду вперед, используя эффективность моего механизма развития, как, например, пытается сделать французский BNP Pariba. Достаточно распространена покупка банковских «пустых ящиков», empty box, когда просто оплачивается готовая банковская лицензия. В промышленности такой пример — АЗЛК, в ретейле — «Ашан», «Метро», «ИКЕА». Здесь западные компании сделали чистой воды start up. Начинать самому более рискованно, но зато какой плюс: абсолютная чистота модели развития и никаких скелетов
в шкафах!

— Основной вопрос, который сегодня задают консультантам: как повысить привлекательность российского бизнеса для покупателей, для инвесторов?

— Рецепт один — уменьшить риски и увеличить прибыль, ничего другого здесь быть не может. Весь вопрос в том, каким образом подобного результата достичь.

Для этого есть целый ряд методов. Прежде всего надо дать инвестору возможность достоверно оценить риски и прибыльность предприятия. Чтобы он поверил вашим показателям и планам, нужно стать более прозрачным.

— Кстати, что вкладывает инвестор в понятие «прозрачность»?

— Очень правильный вопрос! В данном случае не имеет значения, что на эту тему думаем мы. Для нас гораздо важнее понять мнение нашего иностранного партнера.

Инвестору нужна полная и внятная отчетность о финансовых потоках компании — именно так он понимает базовый смысл транспарентности.

Однако транспарентность — это не только сами финансовые показатели, но еще и система учета и контроля качественных показателей, описывающая структуру организации, реальное положение дел на всех организационных уровнях.

Давайте рассмотрим это на примере из области финансов. Цена банков в первую очередь зависит от размера и качества их продажной сети, которая должна иметь подробное описание. А вот насколько оно достоверно?

Недавний случай из практики: в близкой к нам стране был выставлен на продажу крупный банк, у которого в описании сети декларировалось более
2 тыс. точек продаж. На поверку же оказалось, что значительная часть этих точек зарегистрирована в обычных квартирах. А ведь точка банковских продаж имеет свою определенную цену, значительно отличающуюся от цены аренды частной квартиры. Мы встретились с чистой воды мошенничеством.

Удвоение бухгалтерии

— Многие предприятия в России, желая приобрести репутацию прозрачных, публично заявляют о том, что они перешли на ведение консолидированной финансовой отчетности. Может ли переход к МФСО способствовать прозрачности?

— Первый вопрос, который задаст инвестор, просматривая отчетность компании: откуда взялись эти данные?
И здесь большое значение имеет система управления компанией, автоматизация всего процесса работы предприятия, исключающая произвольную комбинаторику.

Если отчеты делают, набивая информацию вручную, а затем подвергают их зачастую произвольной переработке, отправляя в вышестоящие структуры, аккумулирующие данные, то вероятность того, что итоговые документы будут, мягко говоря, туманны, очень велика. Панацея для лечения такого рода болезней заключается в автоматизации ввода элементарных данных и подготовки отчетов. Неважно, по каким стандартам готовится отчетность — по IAS (International Accounting Standarts) или российским стандартам отчетности. Главное — откуда взяты цифры, на основании которых создан отчет.

Проблема не в методиках расчета, а в отсутствии автоматизированной системы контроля и учета. Ясно, что лучше считать и показывать те цифры и оперировать теми показателями, которые будут понятны западным инвесторам. Но сама по себе форма МСФО ничего не значит, ведь вы можете пригласить грамотного бухгалтера, который нарисует вам все что угодно, — Россия специалистами не обижена.

Если у меня все процессы автоматизированы, то мне достаточно лишь ввести элементарные данные по сделкам, инвойсам и контрактам. После чего они обрабатываются системой и на их основе автоматически создается отчетность по тому виду стандартов, который вам нужен, или даже сразу по обоим стандартам.

Конечно, не всегда все так просто. Иногда требуется, чтобы в документе была дополнительная информация, и
в таких случаях вопрос решается вводом в него дополнительных данных. Допустим, у меня есть формы контрактов и формы отчетов, которые я раньше делал в соответствии с требованиями российского законодательства. Чтобы сделать отчеты по формам МФСО, мне нужны все те же элементарные данные, но, может быть,
к ним добавится еще несколько позиций. Или какие-то из существующих придется немного видоизменить. Я сделаю новый шаблон документа-контракта, отвечающий международным и российским стандартам, и введу его в систему. Дальше она будет автоматически считать по заданным мною параметрам.

Сложности возникнут лишь в том случае, если предварительно не проведена работа по систематизации исходных данных, ее нужно делать. В банках этим довольно серьезно занимается ЦБ.

Если я продекларирую, что заключил 20 контрактов по 1 тыс. руб. каждый,
и занесу эти данные в систему, они потом обязательно отразятся в каком-либо из моих отчетов. Но сегодня, в условиях бумажной бухгалтерии, я могу в одну бумажку записать одно, а в другую —
другое. Или просто оставить пустые бланки, пустые, чистые поля. А если на самом-то деле контрактов было не 20, а два
или — еще хуже — половина «по-черному», а половина «по-белому», да и бухгалтер считает на конторских счетах… Вот где будет самый настоящий двойной аккаунтинг! Суть двойной бухгалтерии состоит в том, что предприниматель не желает показывать существенную часть своих объемов для налогов, для аудита, да мало ли для чего! И это беда не только России, этим страдают в разных странах.

Мне пришлось много лет проработать в Италии, где даже в самой развитой северной части по статистике до 50% заказов производят без учета в системах контроля. Фабрика, скажем, официально производит товаров на 100 млн, а реально там все 200… Но, правда, такие предприятия обычно инвесторов не ищут.

— Возвращаясь к механизмам обретения прозрачности: каким образом можно отследить происхождение элементарных данных?

— Прежде всего должна быть налажена единая информационная система как таковая. Плохо, когда каждая системка отвечает и отслеживает свой участок,
а человек вручную сводит все это воедино. Затем необходимо обязать людей вводить элементарные данные как можно раньше — на уровне первого контракта, каждой незначительной выплаты. Но уговорами и приказами этого не достигнуть — как минимум надо создавать все документы, справки только с помощью системы, на основе введенных данных, убрав все бумажные формы, заполняемые вручную. Если нужно выдать клиенту контракт или подготовить платежку для банка, то придется ввести данные в систему и только затем распечатать этот контракт или платежку.

— У нас много холдингов, где помимо головных компаний существует огромная, скрытая по регионам часть айсберга. Отчеты, как правило, поставляет центр,
а что творится на местах, никто не знает.

— Да, отчасти это так. Но давайте посмотрим с точки зрения привлечения инвесторов. Сегодня найти партнера для российского холдинга, занимающегося всем на свете, практически невозможно. Потому что холдингов, которые занимаются всем — от ретейла торговли до банка банкинга, — кроме как в Корее или Турции, в мире практически нет.

В Европе очень выражена специализация: банк — это банк, ретейл —
это ретейл, магазин — это магазин. Поэтому отчетность холдинга инвесторов, честно говоря, не интересует.
А интересуют как раз бизнес-единицы, его составляющие.

Транспарентность о двух концах

— Открытый бизнес наиболее уязвим для рейдерских атак конкурентов. Каким образом может быть защищена прозрачность компаний?

— Конечно, такая опасность есть, ведь становятся видны аппетитные куски. Ясно, что транспарентность дает дополнительную информацию не только партнерам, но и такого рода структурам.

Наверное, лекарство против этого надо искать не в бизнесе, это уже компетенция государства. И одними законами здесь не обойтись, поскольку захватнические структуры часто действуют в рамках закона, вспомните Standart Oil Рокфеллера или ЮКОС. К сожалению, в развитии экономики бывают периоды, когда на сцену выходят небизнесовые методы. В Америке, например, был специально создан целый ряд государственных структур, которые контролируют подобные процессы: это реально работающие антимонопольные службы и Комиссия по ценным бумагам.

В принципе поиск иностранных партнеров — это как раз один из методов защиты от рейдерских атак. Участие западных инвестиций в капитале российской компании осложняет путь рейдерам — такую фирму намного сложнее атаковать.

— Как обстоит дело с открытием информации о работе банков? Должны ли они публично показывать все свои активы?

— В случае поиска конкретного инвестора — нет, в случае выхода на IPO — да.

Если банк привлекает иностранного инвестора, то покупатель обычно производит сам или при помощи консалтинговых и аудиторских компаний анализ и оценку в рамках специального закрытого процесса, due diligence. Полученные результаты, как правило, не разглашаются.

В случае выхода банка на IPO законодательно определяется, какого рода информацию и как часто он должен выдавать, для того чтобы быть на бирже. Любой покупатель или аналитик имеет полное право получить целый ряд отчетов о его деятельности. Один из ограничителей выхода на IPO для банков — то, что им приходится «открываться» для публичного исследования и оценки.

Об эффективности бизнеса

— Давайте поговорим о реорганизации предприятий в направлении обретения прозрачности с точки зрения экономики. Насколько это выгодно?

— Есть один нюанс, который стимулирует процесс обретения прозрачности: дело в том, что российские предприятия покупаются в расчете на очень хороший повышающий коэффициент. Например, бизнесмен может купить предприятие, создать там грамотную систему управления, учета и контроля, а затем выставить его акции на продажу на международный рынок по цене в несколько раз выше начальной. Практически каждый вложенный доллар приносит сегодня в три раза больше.

Таким образом, средства, затраченные на обретение прозрачности, окупаются, даже если продается всего лишь часть акций. Если этого не сделать, цена предприятия будет намного меньше. Да его просто не купят! Значит, если рассматривать вопрос чисто экономически, целесообразно ли инвестировать деньги в такого рода реорганизацию, я отвечу: более чем целесообразно.

Если же рассматривать этот вопрос с точки зрения того, способен ли предприниматель «переварить» проведенные им преобразования и реально реорганизовать работу своей компании, то здесь ответ будет не столь однозначен.

Существует ли у владельца уверенность, что его менеджмент горит желанием провести бизнес через этот процесс? Здесь основной залог успеха — человеческий фактор. Нужно быть готовым к тому, что на определенных этапах вы встретите яростное сопротивление — столкнетесь с прямым конфликтом интересов. Кстати, вводимые системы с точки зрения пользователя достаточно примитивны, любой человек их легко и быстро освоит. Поэтому потери действительно ценных кадров не произойдет. Они переучатся. Сейчас необходимо переходить на более цивилизованные формы ведения бизнеса: или перейдешь, или будешь вариться в своем соку без инвестиций. В плане введения управленческих и технологических инноваций есть пропорция: чем больше участия человека в процессе, тем меньше прозрачность.

И еще один важный момент. Реор-
ганизация дает не только прозрачность, но и эффективность. В условиях России, где даже неэффективный бизнес продолжает быть прибыльным, многие работают по старинке: растут себе, как и раньше росли. Особого желания заниматься эффективностью нет, потому что ее отсутствие компенсируют большие прибыли. Усовершенствованием системы управления занимаются, когда начинает давить конкуренция, падать прибыль.

Но даже если у предприятий, затевающих поиск западных партнеров, в основном, отличные показатели прибыльности, то преобразование еще больше их увеличивает за счет снижения затрат. Что в свою очередь еще больше увеличивает экономическую целесообразность внедрения новых систем. На Западе сегодня такого рода системы внедряются главным образом не для прозрачности, а для повышения эффективности.

— Сколько времени может понадобиться для отработки механизмов достижения прозрачности бизнеса?

— В разных регионах и отраслях по-разному. Но должен заметить, речь здесь не идет о многолетних усилиях, наши проекты занимают у крупнейших российских компаний обычно не больше года.

— А что можно сказать о стоимости достижения прозрачности? Часто говорят о процентном отношении к объемам бизнеса.

— Оценивать в процентном отношении к бизнесу не совсем корректно. Есть фиксированная составляющая, которая включает создание стратегической и операционной моделей и отвечает на вопросы о том, что я хочу сделать, каким образом и на основании каких технологических решений. Кроме того, есть составляющая, зависящая от количества точек, где должна быть налажена работа системы. Эта часть пропорциональна размерам той или иной компании. В целом для самых крупных компаний стоимость системы составит не больше $10—15 млн.

— Какие еще существуют механизмы привлечения инвесторов, помимо обретения прозрачности?

— Серьезное внимание уделяется структуре корпоративного управления, тоже, впрочем, косвенно связанной с прозрачностью. Кем и как управляется предприятие? В России были разработаны специальные рейтинги, помогающие оценить управляемость компаний. Уже сам факт, что компания просит рассчитать для нее такого рода рейтинг, говорит о том, что она достойна доверия.

— Если инвесторы вкладывают свои ресурсы, могут ли они брать на себя часть мероприятий по увеличению транспарентности?

— Это опять же зависит от отрасли. Инвесторы готовы закрыть глаза на проблемы российских компаний в таких отраслях, как добыча сырьевых ресурсов. Если сделка вызвана не столько бизнес-интересом сегодняшнего дня, если это стратегическая покупка, например приобретение нефтяной компании, то на это идут легко. Но обычно сразу же после оформления начинают заниматься установкой и налаживанием работы системы учета.

Когда покупают компании другого типа, то прежде всего покупают бизнес. И системы его контроля.